Особенно,... 
17 
Юноша снял дождевик, пошарил в штанах, где лежал коробок спичек, предусмотрительно захваченный перед уходом. Рыбацкая жизнь научила. Прежде чем он нащупал спички, под руку ему попала ракушка, которую он подобрал утром на берегу. Синдзи вынул ее из кармана и поднес к свету. Розоватая раковина засияла влажными красками. Довольный своей находкой, юноша снова спрятал ее в карман. Спички отсырели. Он сложил на бетонном полу хворост и сухие сосновые веточки из рассыпанной вязанки. Сначала помещение заполнил смрадный дым, а уж затем вспыхнул слабый огонек. Юноша присел рядом с костром, обхватив руками колени. Он ждал.
…Он продолжал ждать. Нисколько не беспокоился. Со скуки, чтобы убить время, он растягивал пальцами прорехи на черном вязаном свитере. Сырая одежда прилипала к нагому телу; прислушиваясь к порывам ветра, бушевавшего снаружи, Синдзи блаженствовал. Его счастья не омрачало ничто. Воображение юноши было бедным, поэтому любовные страдания обходили его стороной. А потом он уснул, уткнувшись головой в колени…
Открыв глаза, он увидел перед собой пылающий костер. Напротив вырисовывался смутный силуэт. Глаза Синдзи еще не привыкли к свету. «Не сон ли это?» — подумал юноша. Перед ним, потупив взор, стояла обнаженная девушка. Она сушила над костром белое нательное белье. Огонь освещал ее тело по пояс.
Синдзи понял, что это не сон. Он пошел на маленькую хитрость и стал наблюдать за девушкой сквозь чуть приоткрытые ресницы. Он не пошевелил ни одним мускулом, пока разглядывал ее грудь.
Ныряльщицы всегда отогревают мокрое тело у костра. Девушка разделась без колебания. Придя на свидание, она увидела тлеющий костер и спящего юношу. В тот же миг у нее, как у ребенка, возникла мысль быстренько просушить вымокшую одежду, пока Синдзи спит. Хацуэ вовсе не собиралась обнажаться перед мужчиной. Это был единственный костер, возле которого она могла отогреться.
Синдзи любовался обнаженной девушкой, запертой ураганом в развалинах крепости. Он догадался, что ее тело еще не познало мужских прикосновений.
Ее кожа не была белоснежной; но, не единожды омытая волнами, она сияла, как отполированная. Две маленькие упругие грудки с набухшими розовыми сосками тоже блестели. Они будто слегка отвернулись в разные стороны. Синдзи боялся спугнуть девушку, смотрел на нее сквозь тоненькую щелку между ресниц. Казалось, что девушка купается в отблесках пламени, играющих на бетонном потолке.
Его веки вздрогнули, и в тот же миг на его щеки упала длинная тень ресниц. Девушка быстро прикрыла грудь еще не просохшим бельем.
— Глаза зажмурь! — велела она.
Юноша повиновался. Однако, сообразив, что было бы неприлично притворяться спящим, он набрался мужества и открыл глаза, будто только что проснулся.
Хацуэ еще не успела накинуть на себя нижнее белье, мешкала. Вновь прозвучал ее невинный и повелительный голос:
— Закрой глаза!
Юноша продолжал сидеть с широко раскрытыми глазами. Ему, выросшему в рыбацком поселке, с детства была привычна женская нагота, однако он впервые увидел обнаженную девушку, в которую был влюблен. И все-таки ему было неловко оттого, что он застал Хацуэ обнаженной. Между ними возникла какая-то преграда. Он был не в силах произнести даже обычное приветствие, не говоря уже о том, чтобы как-то сблизиться с нею.
Он поднялся, словно прилежный школьник из-за парты. Они стояли друг против друга, их разделял костер. Юноша сделал слабое движение вправо, девушка тотчас подалась влево. Между ними пылал костер.
— Почему убегаешь?
— Так ведь стыдно!
Юноша не сказал ей, чтобы она оделась. Он спросил по-детски:
— Отчего же стыдно-то?
Она удивилась:
— Девушки всегда стыдятся наготы. Синдзи растерялся, не зная, как поступить.
Преодолевая сомнения, он молча стянул через голову свитер. Пока юноша раздевался, ему вдруг стало страшно: вдруг она сбежит от него? Он помедлил, стараясь не испугать девушку. Наконец Синдзи остался в одной набедренной повязке. Раздетым он выглядел намного привлекательней и не чувствовал стыда. Он заговорил увереннее:
— И теперь стыдно?
В его словах сквозил страх, но девушка не осознавала этого.
— Ага! — обронила она.
— Почему?
— Нагишом потому что!
Нагое тело юноши, освещенное пламенем костра, стало красным. Он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле. Впиваясь глазами в игру пламени и теней на белье девушки, Синдзи, едва не касаясь кончиками пальцев огня, кое-как выдавил из себя:
17 
