— Мы хотим знать, что в последнее время происходит с нашей дочерью? Тебе ничего не кажется? — запинаясь от волнения, спросила мать Кадзуэ.
— Трудно сказать. Тем более что мне было сказано, чтобы я с ней не общалась. Я не знаю.
— Что ты говоришь? В первый раз об этом слышу.
Мои слова ее смутили. И тут инициативу перехватил ее супруг. Он явно не собирался разводить антимонии, говорил резко, заносчиво.
— Послушай! Я хочу знать, водит ли еще Кадзуэ компанию с этим парнем, Такаси Кидзимой. Я думал, она мне сама расскажет, но ничего не вышло — только нервы потратил. Сказал ей: «Ты только в десятом классе. Рано еще тебе по мальчикам бегать». Она сразу реветь, так я ничего и не добился. Поэтому я тебя спрашиваю: может, она во что-то влипла?
Я сразу, с первых же слов, почувствовала, что он буквально вибрирует от злости. Может, в нем говорила ревность к Такаси? И такой человек хотел присвоить все права на Кадзуэ, подчинить ее себе на всю жизнь. В голове у меня, как черти на сковородке, запрыгали мысли, и я решила защитить Кадзуэ от отца-диктатора.
— Да нет. А мальчишкам все пишут, вяжут шарфы, караулят у школьных ворот. Кадзуэ ничего неприличного не делает. Вы о ней неправильно думаете.
Мои слова его не убедили, подозрительность не рассеяли.
— Кому же этот уродливый шарф предназначается? Она так и не призналась, как я ни наседал.
— Она его для себя вязала. Так я слышала.
— Что же, она тратила драгоценное время на себя?
— Ага! У Кадзуэ вязание и все такое здорово получается.
— А что ей прислал этот мальчишка? Любовные записки? Что она ему писала?
— Нас по обществоведению просят писать сочинения. Вот Кадзуэ и написала. Думаю, так.
— Я слышал, этот Кидзима — сын вашего учителя?
— Ну да. Поэтому она, видимо, и решила к нему обратиться как к вымышленному персонажу. Думала, никто против не будет.
— Сочинение, говоришь? Хмм! — Мои маловразумительные объяснения не развеяли его сомнений. — Родители есть родители. Переживают за своих детей. А тут еще экзамены на носу. У Кадзуэ есть цель — поступить на экономический факультет, ей ни в коем случае нельзя снижать успеваемость.
— Можете за нее не беспокоиться. Она только и говорит о том, как вас уважает. Хочет быть похожей на вас — ведь вы окончили Тодай. В нашем классе Кадзуэ уважают.
Видно было, что эти слова попали в цель. Папаша явно помягчел:
— Вот-вот. Я ей всегда это говорю. Поступишь в университет — встречайся с кем хочешь. Университет Q. — это марка. Право выбора за ней будет.
Как же, как же! Я представила Кадзуэ в университете — непривлекательная, неуклюжая… И расхохоталась в душе. Почему эта семейка, тупо верящая, что старанием можно добиться чего угодно, всегда откладывает удовольствие на потом? Не поздно ли будет? И еще вопрос: почему они так легко верят в то, что им говорят другие?
— Что ж, ты меня успокоила. Давай и ты старайся. Успеха на экзаменах! Заходи к нам. У нас для тебя двери открыты.
Это же надо! А раньше что говорил? «Не подходи к моей дочери! Чтоб я тебя возле нее не видел!» И это один и тот же человек? Умиротворенный папаша Кадзуэ положил трубку, не подозревая о моем негодовании. Дед, который, не отходя ни на шаг, прислушивался к нашему разговору, хвастливо заявил:
— Я тоже не стушевался. Совсем не волновался, хотя люди-то не простые, раз дочка в вашей школе учится.
Не обращая на него внимания, я вернулась к телевизору. Самое интересное, конечно, уже прошло; настроение испорчено. Только я развернула газету, как телефон зазвонил снова. Дед, как и в прошлый раз, проворно схватил трубку.
— А-а, Юрико! — радостно закричал он. — Что-то ты давно не звонила. Ну, как живешь? — Он явно был не прочь поболтать, но я вырвала у него трубку.
— Чего тебе надо? Говори быстрее.
Встретив столь категоричный отпор, сестра рассмеялась высоким чистым голосом:
— Я с тобой по-доброму, позвонила сказать кое-что, а ты все такая же вредина. Кстати, что это ты сегодня кричала: «Такаси! Такаси!»? Я даже вздрогнула.
— Нет уж! Давай говори, что хотела.
— Я про Такаси. Он тебе вроде нравится. Так вот, хочу сказать: у тебя шансов нет.
— Почему, интересно? Он в тебя, что ли, влюбился?
— Ничего подобного. Мне кажется, он педик.
— Педик? — удивилась я. — С чего ты взяла?
— Потому что он ко мне вообще никакого интереса не проявляет. Ладно, пока.