— Давай здесь. Никто не увидит, — сказал Чжан. — Раздевайся.
— Все снимать?
— Само собой. Хочу на тебя посмотреть.
Сложив руки на груди, Чжан присел на краешек грязного матраса. Нечего делать, пришлось раздеться догола. Я встала перед Чжаном, дрожа от холода, но он покачал головой:
— Извини, конечно, но ты слишком худая. Обаяния не чувствую. Нет, восемь тысяч не дам.
Я накинула плащ, закипая от ярости.
— А сколько дашь?
— Пять.
— Согласна.
Поняв, что я на все согласна, Чжан изумленно уставился на меня.
— Ты согласна? Не может быть.
— Ты же сам сказал!
— Просто я торгуюсь. Зачем ты сразу согласилась? Я понимаю, это твое дело, ты так живешь. Но в Китае ты бы долго не протянула. Повезло тебе, что родилась в Японии. А вот сестричка у меня была что надо. Кремень!
Я совсем растерялась — к чему он все это говорит? Сильный порыв северного ветра развеял ночное тепло. Я смотрела, как трепещет на ветру рваная обивка матраса, и молчала.
Чжан раздраженно спросил:
— Ну и что будем делать?
— Тебе решать. Мое дело — чтобы клиент остался доволен.
— Ты же этим зарабатываешь и ничего не требуешь! Как такое может быть? В тебе нет обаяния. Не тянет к тебе. Наверняка у себя в фирме тоже сидишь как мышка. Личности не видно. Японцы все такие. Была бы личность — дела бы пошли куда лучше. Точно говорю.
Вот зануда! С Эгути и то легче угадать, чего он хочет. Я начала вяло собирать одежду.
— Ты что это? Разве я тебе говорил одеваться? — удивился Чжан и подошел ко мне ближе.
— Ты меня достал своими лекциями. Надоело!
— Ты же любишь лекции! — Чжан крепко сжал меня, и я прильнула к нему, кожей почувствовав холод его куртки.
— Раздевайся скорее!
— Не собираюсь. Отсосешь прямо так.
Опустившись на колени, я расстегнула молнию на его джинсах. Чжан извлек из трусов свое сокровище и пристроил мне в рот. Я сосала, а он продолжал разглагольствовать:
— Ты послушная девочка. Делаешь все, что говорят. Но почему? Я про университет Q. мало знаю, но, наверное, это один из лучших ваших университетов. В Китае девушки, окончившие университет, такими делами не занимаются. Они думают только о карьере, как пробиться наверх. А ты на карьеру наплевала. Надоело быть послушной на работе? Скажешь, нет? Лучше подчиняться мужикам, которых раньше в глаза не видела? Но мужики не любят послушных. У меня была очаровательная сестренка. Настоящая красавица. Мэйкунь. Она уже умерла, но как я ее почитал, как любил! Она всегда стремилась вперед, вверх, как бы тяжко ни приходилось. Терпеть не могу женщин, которые смотрят назад. Я бы никогда тебя не полюбил. Поэтому и отношение к тебе такое…
Чжан распалялся все сильнее. Оторвавшись от дела, я быстро достала из сумки презерватив и натянула на него. Чжан, не вставая с матраса, привлек меня к себе и впился в мои губы. Я была поражена. Так клиенты никогда меня не обнимали. Чжан задвигал бедрами, и я почувствовала, что во мне что-то меняется. Ничего подобного раньше со мной не бывало. Что происходит? Я вся горела внутри. До сих пор, когда я делала это с другими, я только притворялась, но сейчас все было по-настоящему. Это невозможно! Нет! Я крепко вцепилась Чжану в куртку.
— О-о, боже! Спасите!
Чжан удивленно посмотрел на меня и… кончил. Задохнувшись, я прижалась к нему, но он тут же отодвинулся.
— Почему ты сейчас крикнула «спасите»? — серьезно спросил он. — Я обнимал тебя, как сестренку, поэтому тебе было хорошо. Ты должна мне сказать спасибо.
Он что, опять цену сбивает? Я не могла отдышаться и толком сообразить, что к чему. Тут только я заметила, что Чжан играет париком, который свалился с моей головы.
— У сестренки тоже были длинные волосы. Такие же примерно. Она упала в море, я видел, как она утонула.
Лицо Чжана потемнело.
— Я с удовольствием послушаю твой рассказ, а ты мне дашь восемь тысяч. Хорошо?
Чжан поднял голову — недовольный, что я прервала его мысли.
— Что ж, этого следовало ожидать. Тебе дела нет до моих рассказов. Главное — заработать побольше. Думаешь только о себе, — раздраженно бросил через плечо Чжан.
Внезапно налетевший с севера ветер закружил разбросанный по крыше мусор. Чжан энергичным движением поддернул к подбородку расстегнутую до пупка молнию на куртке. Мне страшно захотелось осадить его, поставить на место, но портить настроение и устраивать на крыше базар из-за денег было совсем ни к чему. Он иностранец и ничего не соображает. Куда ему понять, как я страдаю! Я ненавидела Чжана все сильнее — правда, только про себя. Но больше всего меня раздражало другое. С ним я впервые получила удовольствие от секса, а он оттолкнул меня с полным безразличием. Хотя, может, как раз все дело в безразличии? А если говорить о страданиях, то страдать, собственно, и не из-за чего.