46 
— Сколько тебе ехать? — спросила страховщица.
— Часа полтора.
— Тогда позвони сестре, перед тем как выходить.
— Юрико? К чему такая спешка?
— Ей в похоронное бюро надо. Она очень торопилась. Сказала, обязательно хочет с тобой посоветоваться.
— Но я сейчас в чужом доме.
— Ну и что? Скажи, что заплатишь за международный звонок. Когда приедешь, уже поздно будет звонить.
— Ладно.
Из-за чего отец и Юрико могли поругаться? Не иначе у них в Швейцарии произошло что-то ужасное. Я обернулась к матери Кадзуэ.
— Извините, можно позвонить за границу, в Швейцарию? Это очень срочно.
— А что случилось?
Ее глаза настороженно сузились за стеклами очков.
— У меня мать умерла вчера ночью, и сестра просила ей позвонить.
Шокированная маман посмотрела на отца. Тот резко обернулся. Какие у него глаза! Уголки чуть приподняты, а сами сверкают так, что просто парализует. В них высокомерие, они внимательно изучают объект — чтобы раздавить его. Я чувствовала, как они пристально рассматривают и оценивают меня, ребенка. Не желая уступать его взгляду, я выпятила грудь. Да, в отце Кадзуэ — та же воля, что у меня и Мицуру. Недобрая, дурная воля. Но более высокого уровня, чем у нас. Навязчивая, хитрая. Блестящая. Отец оказался единственной привлекательной личностью в семье Кадзуэ. Послышался его хриплый притворно-ласковый голос:
— Ужасно! Пожалуй, лучше звонить через оператора. Так сразу понятно будет, сколько платить за звонок. Для всех удобно.
— Хорошо.
Мой отец взял трубку первым. Он еще не пришел в себя.
— Это какой-то бред! Кошмар! — Это слово он произнес по-английски. — К нам явилась полиция и стала задавать мне разные вопросы. Сказали: странно, что ваша жена умерла, когда вас не было дома. Что же тут странного?! Ведь она совсем сдвинулась. Я-то тут при чем? Я разозлился и стал себя безопасить. Ужасный был разговор! Кошмар! — Опять по-английски. — Очень печально и тяжело, но еще хуже быть под подозрением.
— Не безопасить, а защищаться, оправдываться. Так, наверное?
— Что?
— Ничего. Проехали. А почему они тебя подозревают?
— Я не желаю об этом говорить. Не хочу обсуждать такое с дочерью. В четыре часа придет следователь. Знаешь, как я разозлился на них!
— А похороны когда?
— Послезавтра, в три часа.
Отец едва успел закончить фразу, как я услышала голос Юрико.
Трубку, что ли, у него вырвала? Я услышала, как он выругался по-немецки.
— Это я! Завтра сразу же после похорон вылетаю в Японию. С ним больше невозможно. У его турчанки, видите ли, выкидыш от шока, и он привез ее сюда. Маму еще даже не похоронили! Она еще здесь лежит! Я полиции все выложила. Сказала, что эта его девка больше всех виновата в маминой смерти. Пусть следователь разбирается. Так им и надо!
— Ну что ты устраиваешь?! Кому нужен весь этот концерт?
— Да, устраиваю! А он что делает?!
Юрико зарыдала. Видно, за несколько часов, что прошли с нашего утреннего разговора, они там вдрызг разругались.
— Мать умерла скоропостижно, отец тоже в шоке. Это же понятно. Пусть кого хочет в дом приводит, а ты держи себя в руках. Надо же кому-то его поддержать.
— Ты что говоришь-то?! Совсем с ума сошла?! — взъярилась Юрико. — Мама умерла, а тебе до лампочки! Тебя бы на мое место, сразу поняла бы, что к чему. Тебе на все наплевать! Мама руки на себя наложила, и он сразу ей замену нашел. А через несколько месяцев они нас братиком или сестрой осчастливят! Мама умерла, потому что он другую завел. Это все равно что сам убил. Или его любовница убила. Больше знать его не хочу!
Пронзительный голос Юрико, преодолев десять тысяч километров, просачивался из черной телефонной трубки и разносился по мрачной комнате.
— Мать умерла не от этого. У нее были свои причины. — Я фыркнула: — «Знать его не хочу!» А деньги у тебя есть? Наверняка нет. Где ты в Японии жить собираешься? Как будет со школой?
Юрико не должна возвращаться в Японию. Ни за что. Но какого черта папаша так себя ведет? Мать умерла, а он в тот же день притащил в дом беременную подружку. Такого фортеля я от него не ожидала. Тут я вспомнила про хозяев: они сидели, затаив дыхание и не сводя с меня глаз. Я встретилась с осуждающим взглядом отца Кадзуэ: «Это что за разговоры в моем доме!» — и поспешно закончила разговор:
— Ладно, закругляемся. Потом поговорим.
46 
