Порыскал-порыскал и нашел. И, по всему видать, по ней-то их кони и поднимались.
В: И что, тропинка изрядно хоженая?
О: Вот ей-богу, сэр, до нас этой тропой никто месяцами не хаживал. А потом, как вы узнаете, я удостоверился, что это пастушья тропа: летом по ней гонят скот на верхнее пастбище. И ветки по-над ней переплетены с прошлого года, и сухой овечий помет валяется, и много еще чего.
В: Какие же у вас явились соображения касательно их намерений?
О: Мне подумалось, они тайным путем пробираются к дому юной леди, сэр, или к назначенному месту встречи. Как тут угадаешь. Почем мне знать, где в тех краях стоят дворянские усадьбы да богатые поместья. Мне бы немедля повернуть назад, а я сдуру возьми да и скажи себе: «Э, нет, Джонс, кто в кони пошел, тот и воду вози».
В: Куда вела тропа?
О: В глухое место, сэр, заросшее деревьями, а между ними большущие валуны. Этакая тесная каменистая впадина, полукруглая, вроде как молодой месяц. Преунылое место, сэр, даже в такой солнечный день. О ту пору птицы по лесам не умолкают, а тут хоть бы одна чирикнула, словно разлетелись. И взяла меня жуть – а ведь мне и без того было не по себе. И решимости поубавилось.
В: Сколько времени вы за ними следовали?
О: Не более часа, сэр. Путь недалекий, около двух миль, не дальше.
Только я нарочно придерживал коня и притом еще поминутно останавливался и прислушивался, а то за деревьями и кустами их не увидишь. Ну да им, похоже, пришлось не слаще моего: они тоже едва тащились и держали ушки на макушке – не увязался ли кто следом. А меня только и спасал рокот водопада.
В: Расскажите, при каких обстоятельствах вы их вновь увидели.
О: Дело было так, сэр. Отыскал я в разлоге местечко поукромнее да поровнее, снова привязал коня, поднялся немного по склону и озираюсь: куда бы вскарабкаться, чтобы получше разглядеть, что там впереди. Сперва ничего особенного не увидел – только что край разлога. Склон возле него голый.
Ну, думаю, час от часу не легче: подберешься ближе – окажешься на виду. А я-то, дурья башка, понадеялся, что проследить за ними будет не труднее, чем простыню обмочить. Глядь – впереди в полумиле от меня по склону лезет человек. Присмотрелся – Дик. С ним никого. И я решил, что Его Милость и девица остались вместе с лошадьми на берегу. Дик добрался до верха и принялся что-то высматривать, а что – мне было не видно. Край разлога как бы расщеплен – раздваивался точно змеиный язык, вот в эту выщерблину он и глядел.
В: Он не таился от чужих глаз?
О: Я и заметить не успел, сэр. Он задержался не надолго и скоро пропал из вида.
В: Что было дальше?
О: Я было решил, что их путешествию подходит конец – стало быть, полно мне тащиться за ними по пятам, не ровен час заметят. Завел я коня в кусты: в таком редколесье его все равно лучше не спрячешь. Иду по бережку мимо того места, где они проезжали, и вдруг – вот те на: в сотне шагов от меня на траве что-то белеется, будто полотно разложили сушить. Я сторонкой подбираюсь ближе, гляжу – а это Луиза. Да такая нарядная.
В: Нарядная? Как вас понимать?
О: В точности так, как я сказал. Разодета точно майская королева – как ее в этот самый день наряжают. И тебе льняной холст, и батист, и ленты всякие. Прямо картинка.
В: Полноте, Джонс! Дурак, что ли, я вам достался?
О: Ей-богу, не вру, ваша честь!
В: В таком ли наряде она добиралась до того места?
О: Нет, сэр. Я доподлинно знаю, что до той поры она его не надевала.
Еще у виселицы, когда она зашла за кустик, прошу прощения, нужду справить, я приметил, что на ней, как обычно, было зеленое платье с зеленым исподом и нориджская стеганая юбка.
В: Вы разумеете, что она переменила платье при этой остановке, пока вы разыскивали их следы?
О: Должно быть, так, сэр. И епанчу не накинула. День стоял теплый, безветренный. Истинная правда, сэр. Право же, если бы мне припала охота рассказывать сказки, неужто я не сочинил бы такую небылицу, чтобы вы остались довольны?
В: А Его Милость?
О: Он стоял повыше, сэр, возле привязанных коней. Стоял и смотрел в ту сторону, куда ушел Дик.
В: Что же девица?
О: А она, сэр, сидела на берегу, на камне, укрытом епанчой, и в руках у нее был карманный нож с медной наделкой на черенке. Я его прежде видал у Дика. А на коленях у нее майский венок, и она обрезает на нем шипы. Уколет палец и пососет, уколет и пососет. А один раз оборотилась на Его Милость, а в глазах укор: вот, мол, что мне приходится из-за вас претерпевать.