В: Эта женщина – какая она была собой?
О: Я, ваша честь, хорошо не разобрал: она стояла, поворотившись в мою сторону, так что я и нос-то высунуть страшился. Что запомнилось, так это платье. Право, диковинное: все как из серебра и не женское, а как будто мужское. Штаны да куртка. Ни плаща, ни накидки, ни шляпы, ни чепца – ничего.
В: Не было ли поблизости коня, слуги?
О: Нет, сэр. Одна как перст.
В: Какие чувства изображала ее фигура?
О: Точно она кого поджидает, сэр.
В: Она не разговаривала?
О: Не заметил, сэр.
В: На каком удалении они от нее отстояли?
О: Шагов на тридцать – сорок, сэр.
В: Хороша она была?
О: Не разглядел, сэр. Между нами ведь было добрых четыре сотни шагов.
Роста обыкновенного, сложения среднего. Лицом бледна, волосы черные и не убраны, не завиты, а распущены.
В: Можно ли было, глядя на эту картину, поверить, что это истомившаяся в разлуке возлюбленная приветствует долгожданного друга?
О: Какое там, сэр! И, что уже совсем странно, ни он, ни она долгое время не шевелились.
В: Не удалось ли вам разобрать выражение ее лица? Улыбку, радость – ничего такого не заметили?
О: Больно уж было далеко, ваша честь.
В: Да точно ли то была женщина?
О: Точно, сэр. Мне тогда подумалось, не для побега ли она так обрядилась. В этаком платье путешествовать верхом самое милое дело. Вот только куда она коня подевала? Опять же, возьмите в соображение, что платье не простое, деревенщина какая-нибудь или конюший такое не носят. То ли богатая парча, то ли шелк – словом, блистает как серебро.
В: Мне желательно узнать вот что. Встретятся ли в вашем повествовании еще сведения об этой женщине?
О: А как же, сэр. Я потом покажу, что по делам ее ей бы не в серебре ходить, а нарядиться чернее ночи.
В: Добро. Дойдем и до этого. Что было дальше?
О: Подбираться ближе мне было не с руки: укрыться не за чем. Стоит им оборотиться, тут-то меня и увидят. И порешил я податься назад: глядишь, и сыщу проход до края разлога, а там незаметно проберусь к какой-нибудь вершине над самой их головой. Сказано – сделано. Долго искал, очень долго.
Одежду изодрал, руки исцарапал. Ох и местечко, я вам доложу! Белкой надо быть, чтобы там шастать. Наконец выбрался. И ведь правда: оказывается, над ложбиной есть утес. Я – к нему. Спешу во все лопатки, а сам стараюсь быть не замеченным. А как достиг того места, под которым они, по моим прикидкам, стояли, так сорвал ветку и прикрыл лицо, а потом хлоп наземь, подполз на брюхе к самому краю и расположился повольготнее среди кустиков черники. Лежу себе точно на галерке Дрюри-лейн и тех, внизу, вижу преотличнейшим образом – как ворону в сточной канаве или мышь в куче солода...
В: Что же вы замолчали?
О: Я молюсь, сэр. Молюсь, чтобы вы поверили тому, о чем я сейчас стану рассказывать. Вот я помянул театр, так этаких чудес ни в одном театре не найдешь.
В: Прежде докажите, тогда поверю. Что дальше?
О: Если б солнце спину не пекло, если б от бега дух не занялся, я бы подумал, что лежу в постели и вижу сон.
В: Провал тебя возьми с твоими снами! Не тяни канитель, рассказывай.
О: Да уж придется, сэр. На дальнем склоне я приметил большущую каменную глыбу с дом величиной, а у подножия ее черную пещеру. С прежнего-то места мне ее было не видать. Не иначе тут когда-то живали пастухи, потому что в стороне валялась сломанная ограда, из каких обыкновенно сооружают загоны, а возле пещеры чернело большое костровище. А ближе к моей скале пробегал ручеек, кто-то ему русло землей перегородил, так целое озерцо набежало. У самого озерца торчмя стоял высокий камень – не такая громадина, как в Стоунхендже, но уж никак не ниже человеческого роста. Как будто нарочно поставили, место пометить.
В: Овец там не было?
О: Нет, сэр. И немудрено: вон и у меня на родине овцам до мая на таких пастбищах делать нечего. Да и не погонят их в такую даль, покамест не окрепли.
В: Вы видели Его Милость?
О: Как не видать, сэр. И Дика тоже видел. Они стояли возле камня ко мне спиной и глаз не сводили с пещеры, словно бы ждали, что оттуда кто-то покажется. От пещеры их отделяла сотня шагов.
В: А от вас?
О: Сотни две, сэр. Можно из мушкета достать.
В: Где была девица?
О: Тут же, у озерца, сэр. Раскинула на земле епанчу, опустилась на колени и умывалась. А потом утерлась краем епанчи и замерла. Стоит на коленях и в воду таращится. А рядом – майский венок.