... 
356 
– Черт меня побери! – воскликнул Джек, забыв, где находится.
– Вот, теперь ты понял, о чем речь, – сказала Хетер и убрала руки с мануала; гулкое эхо продолжало разноситься по собору. – А теперь иди на улицу и посмотри, услышишь ты музыку или нет.
Она продолжила играть Боэльманову токкату; при первых же нотах у Джека застучало сердце.
Он вышел на Джеффри-стрит и прошелся по улочке Норт-Грей-Клоуз, к Королевской Миле и обратно. Улочка грязная, пахнет мочой и пивом, везде валяются осколки бутылочного стекла, пустые пачки из-под сигарет, обертки от жвачки. Пройдя половину улицы, Джек приложил ухо к стене собора – слышно, но еле-еле, только-только можно мелодию уловить.
На Королевской Миле органа и вовсе не слыхать – может быть, заглушает толпа; на других улицах тоже не слышно, на Каррубер-Клоуз мешают кондиционеры и вентиляторы, орган доносится лишь как невнятное бормотание. Но когда Джек вернулся в собор, Старик Уиллис обрушился на него всей своей Боэльмановой мощью. Сестра старалась изо всех сил, Джек чуть не оглох.
Как Хетер и говорила, рассказанная история – художественное преувеличение, или же действительно пьянчуге не повезло и Боэльман застал его спящим на скамье внутри собора. Главное в байке другое – Уильям Бернс специально решил сыграть на пределе громкости, чтобы все, кто находился в соборе, включая Алису и следующего органиста, вынуждены были бежать, спасая собственные уши, и ожидать конца токкаты снаружи под дождем.
– Наверное, это был один из папиных маниакально-депрессивных эпизодов, – сказала сестра Джеку. – Думаю, история именно об этом. Он выгнал твою маму под дождь, так сказать.
– У папы МДП? – спросил Джек.
– Нет, синдром навязчивых состояний, но у него случаются маниакально-депрессивные эпизоды. У тебя разве их не бывает, Джек?
– Может быть, откуда мне знать.
Хетер стала играть потише – Боэльман закончился.
– Это ария из генделевского «Соломона», – сказала она, так же тихо, как играла.
– А у тебя бывают такие эпизоды? – спросил Джек.
– Еще бы. Я то хочу всегда быть с тобой, то навсегда тебя покинуть и не видеть больше. Я хочу видеть тебя, рядом со мной, на подушке, спящим, смотреть на твои глаза утром, когда ты еще не проснулся, а я лежу рядом, жду, когда ты поднимешь веки. Я не про секс.
– Я знаю.
– Я хочу жить с тобой, никогда больше не расставаться, – продолжила Хетер.
– Я понимаю.
– А то я хочу, чтобы тебя вообще не было, чтобы папа никогда не говорил мне про тебя, не рассказывал, что у меня есть брат; не хочу больше смотреть твои фильмы, хочу, чтобы все сцены с тобой, которые я помню наизусть, вдруг исчезли из памяти, словно этих фильмов никто никогда и не снимал.
Хетер говорила и играла одновременно, но темп ускорился, орган стал звучать громче, сестре приходилось почти кричать, чтобы Джек слышал ее на фоне эха.
– Нам просто нужно больше времени провести вместе, – сказал он.
Хетер с силой обрушила руки на мануал, раздался какой-то жуткий, немузыкальный звук. Она скользнула по скамье и что было сил обняла брата за шею, прижала его к себе.
– Увидевшись с ним единожды, ты должен приходить к нему постоянно, Джек. Ты не смеешь появиться в его жизни на один миг и потом пропасть. Он любит тебя, – сказала Хетер. – Если ты сможешь ответить ему тем же, я тоже полюблю тебя. Если ты не найдешь в себе сил быть с ним, я буду вечно презирать тебя.
– Ясное дело, – сказал Джек.
Она оттолкнула его так яростно, что Джек подумал, она собирается дать ему пощечину.
– Если ты не Радужный Билли, не смей швыряться в меня его репликами! – рявкнула Хетер.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал он и протянул к ней руки; она позволила обнять себя, он поцеловал ее в щеку.
– Нет, это так не делается, сестру целуют не так, – сказала она. – Ты должен целовать меня в губы, но не как свою девушку – губы не раскрывай. Вот так, – сказала она и поцеловала его, потерлась своими сухими губами о губы Джека.
Кто бы мог подумать, что Джек Бернс будет переполнен счастьем от такого целомудренного поцелуя? Но ему было уже тридцать восемь лет, а он впервые целовал свою сестру.
Они провели ночь в Джековом номере в отеле «Балморал», заказали ужин по телефону у портье и посмотрели какой-то дрянной фильм по телевизору. В рюкзачке у Хетер оказалась зубная щетка, очень большая футболка (вместо ночной рубашки) и чистая одежда на завтра.
Она все-все спланировала заранее, даже воплощение желаний, про которые говорила Джеку в соборе, – положить его рядом, увидеть его лицо, когда он спит, увидеть, как утром он открывает глаза, а она лежит подле него, просто смотрит, ждет, когда Джек проснется.
356 
