Особенно,... 
139 
…сие восстановление всего благого, священное и величественное Восстановление Всей Видимой Вселенной, осуществленное по Воле Божьей в ходе времен.
Доктор Ганнибал рассуждал — он склонил свою круглую голову, приблизив ее к седой голове доктора Ди, и заговорил шепотом, — что, если Церковь Христова распадается на множество частей, потому что ее время уже прошло, а за смутными временами мы увидим проблески новой эры, Эры Духа Святого, и не нужны будут церкви, монахи и епископы, а каждый человек станет священником для своего ближнего.
«Это проповедовал аббат Иоахим Флорский,[414] — сказал доктор Ди. — Уже много столетий назад».
«И его осудили, — сказал доктор Ганнибал. — Давайте же не будем больше затрагивать эту тему».
Доктор Ди принял причастие вместе с храбрым маленьким толстяком в церкви бернардинцев, ощутил языком Бога живаго; чуть позже он увидел, как монах снял очки, чтобы утереть слезы (радости? благодарности?). Келли так и не сделал этого, как ни убеждал его Ди, — хотя даже ангелы говорили ему о Хлебе, переполненные изумлением и трепетом: Плоть Господня — вот все, что знаем мы о пище, Кровь Его — единое питие [415] ; и не может Он отказать нам в этом. Не думаешь ли ты, что все принадлежит лишь тебе? Мы пили и ели еще до основания мира. Если богач даст тебе еды, разве не отблагодаришь ты его? Если он поделится едой со своего блюда, разве не вознесешь ты ему хвалу? Будь доволен и радостен будь, Он даровал тебе всю Плоть своего Тела.
Почему он отказался? Доктору Ди очень хотелось бы знать причину. Чем больше святости будет в их подготовке к работе, тем лучше.
Но он отказался. За этим последовала ссора, похожая на многие другие; доктор Ди полагал, что подобные стычки они оставили в Англии, но это было не так. Духи лгут, сказал Келли, все эти два года они только и делали, что лгали, Ди — дурак, что верит им: если они и знают хоть что-нибудь стоящее, но до сих пор не открыли и не откроют этого знания смертным, то не сделают этого никогда, как бы люди ни умоляли об этом; они с Ди стали предметом насмешек и презрения ангелов, уж он-то в этом не сомневается, он слышит их смех. Смотри: вот Агриппа, вот его книга «De occulta philosophia»,[416] [417] вот имена всех ангелов, управляющих всеми народами земли, а ведь Келли, чтобы услышать эти имена, целыми днями стоял, преклонив колени! Но он больше не будет игрушкой! И он хлопнул дверью перед носом Ди.
Этой ночью к нему пришел Габриэль и покарал его.[418]
Келли так никогда и не расскажет своему хозяину, какие слова ему пришлось услышать и что пришлось пережить той ночью, но Ди и не настаивал. Он лишь встал рядом с Келли на колени перед кристаллом, его старые кости скрипели, будто пытались рассыпаться; и Габриэль, добрейший и милосерднейший из духов, явился им, дабы соединиться с ними в слезах покаяния и благодарения: снова, снова и снова. На следующий день Келли отведал Тела Христова в церкви бернардинцев.
Великий план принес свои плоды. Как-то майским утром,[419] лежа в постели, Келли почувствовал, будто его голова и грудь раскрываются, как под секачом мясника или ножом для устриц, и голос (даже не голос, а может быть, и голос, не произнесший ни слова) пролился в него, и он узнал: почему были избраны именно они, каков смысл пророчеств, о чем шла речь в легендах.
На небесах шла война.
В четырех углах Земли стоят четыре сторожевые башни, или замка, Север Юг Восток Запад. Келли вскочил, не одеваясь, услышав зов четырех труб, а на вершинах башен реяли флаги. Один — красный, как только что пролитая кровь, на Востоке, другой — снежно-белый — на Юге, зеленый и многохвостый, как шкура дракона, — на Западе, черный, как вороново крыло или сок черники, — на Севере. И выходят из башен воинства, одетые в те же цвета, гневные и буйные, колышутся, подобно флагам или словам, вылетающим изо рта; они словно бы в замешательстве, но все же не в замешательстве, и во главе каждого отряда старший, во главе каждой армии — генерал, великий полководец; они движутся к центральному двору, идут шеренгами под знаменами, готовые к битве.
Он знал, что это происходит сейчас, но не знал, почему и чем это закончится, — ведал лишь, что, как ни счастливы воины, как ни прекрасны их знамена, война эта порождена отчаянием, а исход ее сомнителен. Не война ли это Агнца со Зверем, война против Ветра, что дышит, где хочет? Келли никак не мог понять, сближаются ли ангельские войска для того, чтобы слиться в одно могущественное войско, или же для того, чтобы напасть отрядом на отряд — война всех против всех. Но он знал, что встреча их близка.
414
Иоахим Флорский (Джоаккино да Фьоре, ок. 1132–1202) — монах-цистерцианец, мистик. Свое учение изложил в книгах «Согласование Нового и Ветхого Заветов», «Десятиструнная Псалтирь» и «Толкование на Апокалипсис». Взгляды Иоахима осудил Фома Аквинский; Данте же поместил его в раю. Пророчество об эпохе Святого Духа вдохновило многие еретические течения.
415
Плоть Господня — вот все, что знаем мы о пище, Кровь Его — единое питие. — Ср.: «Ибо Плоть Моя истинно есть пища, и Кровь Моя истинно есть питие» (Ин. 6:55).
416
«О сокровенной философии» (лат.).
417
…вот Агриппа, вот его книга «De occulta philosophia»… — Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486–1535) — придворный секретарь Карла V, католический теолог, военачальник, врач, философ, эксперт в области оккультных наук. Под конец жизни пришел к крайнему скептицизму («О недостоверности и суетности всех наук и искусств», 1530).
418
Этой ночью к нему пришел Габриэль и покарал его. — Это случилось за год до визита к Росселию, 2 июня 1584 года. Келли действительно принял причастие (после долгого перерыва) и в 1585 г., через три дня после встречи Ди с доктором Ганнибалом.
419
Как-то майским утром… — На самом деле 20 июня 1584 г.
139 
