Особенно,... 
23 
– Это было пятое убийство, – услышал я вдруг его голос. – Кто ты такой?
– Ты опять говоришь со мной, ублюдок? Я опустил на него взгляд. О-о-о, как чудесно! Кровь наконец достигла самых кончиков пальцев на руках и теперь растекалась по сосудам ног. Я закрыл глаза. Ра–ди этого я и живу – ради этого вкуса, ради этого ощу–щения… И вдруг мне на память пришли слова, сказанные им Доре тогда, в баре: «Я готов душу продать за такие уголки, как этот».
– Черт возьми, да сдохни же ты наконец! – вос–кликнул я. Мне хотелось, чтобы его горячая кровь как можно дольше пульсировала в моих венах, но сам он был мне больше не нужен. К дьяволу! Для романа между вампиром и смертным шести месяцев более чем достаточно. Я взглянул наверх, черное существо вовсе не было статуей! Оно было живым! И оно пристально смотрело на меня. Скульп–тура ожила, она дышала и с выражением мрачной ярости на черном сияющем лице сверлила меня взгля–дом.
– Нет, этого не может быть! – вырвалось у ме–ня. – Не может быть!
Я изо всех сил старался взять себя в руки и обрести то состояние спокойного хладнокровия, которое все–гда охватывает меня в минуты серьезной опасности.
Я пихнул мертвое тело на полу, только чтобы удос–товериться в том, что по-прежнему нахожусь в той же комнате и не сошел с ума, одновременно с ужасом ожидая уже знакомого ощущения полной дезориен–тации в пространстве. Однако ничего подобного не произошло.
Тогда я закричал, нет, скорее завизжал, совсем по-детски.
И выбежал из комнаты.
Я промчался через прихожую, распахнул дверь и выскочил на улицу, в спасительную ночь.
Взлетев вверх, я пронесся над крышами и в пол–ном изнеможении буквально рухнул на брусчатку в какой-то узком переулке. Нет, это просто не может быть правдой! Скорее всего, видение было последним посланием моей жертвы, своего рода сладким актом возмездия, весточкой с того света. Это он сделал так, что статуя – это ужасное черное существо с крылья–ми и козлиными ногами – выглядела как живая…
– Да, именно так, – вслух произнес я, вытирая губы и оглядываясь. Я лежал на грязном снегу. По пе–реулку шли смертные. Они не желали, чтобы их кто-то беспокоил. А я и не собирался это делать. – Его месть. – Я еще раз вытер губы и шепотом продол–жил: – За все, что он любил, за его страсть к сокрови–щам, собранным в той квартире. И он обратил ее про–тив меня. Он понял. Он догадался, кто я. Он знал, как.
К тому же существо, которое следило за мной, никогда не выглядело таким спокойным, невозмути–мым, я бы даже сказал – задумчивым. Напротив, оно постоянно колебалось, клубилось, словно густой ту–ман. И потом, эти голоса. Конечно же, там, в кварти–ре, стояла самая обыкновенная статуя.
Я вскочил на ноги; злясь на самого себя за позор–ное бегство, за то, что упустил возможность насла–диться последними деталями ритуала убийства. Я был достаточно разъярен, чтобы немедленно вернуться обратно в квартиру и вновь пнуть лежащее на полу тело, а заодно и статую, которая, конечно же, опять превратилась в кусок гранита, едва лишь сознание окончательно покинуло мертвый разум моей жертвы.
Переломанные руки, плечи… Словно окровавлен–ное месиво, в которое я превратил его тело, вдохнуло жизнь в это существо и призвало его на помощь.
А Дора… Дора непременно узнает обо всем этом – о переломанных костях, о свернутой шее.
Я вышел на Пятую авеню. И подставил лицо ветру.
Поглубже засунув руки в карманы своего шерстя–ного блейзера, который в такой снегопад, конечно же, выглядел слишком легким и весьма неподходящим нарядом, я побрел дальше. «Ладно, черт бы тебя по–брал, – мысленно обратился я к нему, – ты догадал–ся, понял, кто я, и на несколько мгновений сумел за–ставить статую выглядеть словно живая».
Я замер на месте и устремил взгляд на другую сто–рону улицы, туда, где темнели на фоне снега деревья Сентрал-парка.
«А если эти события все же связаны, между со–бой, – теперь я разговаривал уже не со своей жерт–вой и не со статуей, а со своим преследователем, – приди и забери меня». Я больше не желал трястись от страха – наверное, я совсем потерял голову.
А где сейчас Дэвид? Скорее всего, охотится. Охо–тится… Как он любил это делать в джунглях Индии в те времена, когда был еще смертным. А я навсегда превратил его в охотника на братьев по разуму.
И тогда я принял решение.
Я намеревался немедленно вернуться в квартиру и собственными глазами убедиться в том, что статуя – это статуя, и не более. А затем мне предстояло сделать то, что я обязан был сделать ради Доры, – избавиться от трупа ее отца, .
23 
