232 
Спокойно и очень медленно она сначала наступила на его правое колено, расплющив плоть в лепешку. Кровь из-под ее ступни брызнула во все стороны. Следующий ее шаг пришелся ему в область таза, отчего демон взревел, словно раненый зверь, и кровь потекла уже рекой. Потом она наступила на его плечо, а последний ее шаг раздавил ему голову, которая треснула под ее ступней, как перезревший желудь. Вопли и рев прекратились, но из подрагивающих и подергивающихся останков все еще текла кровь.
Она обернулась ко мне, и я увидел, что выражение ее лица нисколько не изменилось – оно оставалось таким же бесстрастным, словно она даже не заметила, что произошло с этим несчастным, как не замечала и единственного оставшегося свидетеля всего случившегося, который в ужасе прижался к стене. Медленно она продолжала топтать кровавые останки, пока окончательно не превратила их в бесформенное месиво.
Теперь даже представить себе было невозможно, что эти пузырящиеся, переливающиеся и пульсирующие куски чего-то, в которых до сих пор сохранялась жизнь, когда-то имели форму человеческого тела.
При мысли о том, что там действительно может еще теплиться жизнь и что это и есть настоящее бессмертие, я буквально остолбенел.
Наконец она остановилась и повернулась влево – так медленно, что больше походила на поворачивающуюся на цепях статую. Рука ее поднялась, и в ту же секунду лампа, стоявшая возле кушетки, повисла в воздухе, а потом упала на кровавое месиво. Пламя тут же охватило разлившееся масло.
Огненные языки заплясали по останкам Старейшего, казалось, что кровь заставляет огонь разгораться еще сильнее, выбрасывая вверх черные клубы дыма, однако никакого запаха, кроме запаха горящего масла, я не чувствовал.
Я стоял на коленях, прислонившись головой к косяку двери. Еще немного, и я бы потерял сознание от ужаса. Я видел, как он сгорел и превратился в прах. Я видел, как она стояла, освещенная пламенем, и на лице ее абсолютно ничего не отражалось – ни мыслей, ни желаний, ни ощущения триумфа.
Затаив дыхание, я ждал, когда она обратит свой взгляд на меня. Но этого не случилось. Через некоторое время огонь начал затухать, и я понял, что она вновь лишилась способности двигаться. Она снова вернулась в состояние полного покоя и неподвижности.
В комнате стало совсем темно. Огонь погас. Меня мутило от запаха горелого масла. С остатками бинтов на теле Акаша походила на египетскую статую, стоящую на фоне сияния догорающих углей и блеска позолоты на мебели, отражающей падающий с неба свет звезд. Несмотря на изысканность искусства римских мастеров, убранство комнаты в какой-то степени напоминало убранство царских гробниц.
Я с трудом поднялся на ноги, чувствуя сильнейшую пульсирующую боль в плече. Я ощущал, как бросилась к тому месту кровь, чтобы излечить сломанную руку, но повреждение было весьма существенным. Я не знал, сколько времени мне понадобится, чтобы оправиться окончательно.
Конечно же, я понимал, что процесс излечения потребовал бы гораздо меньше времени, если бы я мог напиться ее крови. Возможно, она излечила бы меня мгновенно. И тогда уже сегодня ночью мы уехали бы из Александрии. Я увез бы ее как можно дальше от Египта.
И вдруг до меня дошло, что эти мысли внушает мне она. Откуда-то издалека, словно не произнесенные, а выраженные на уровне чувств, доносились до меня ее слова.
Я ответил ей точно так же:
– Я много путешествовал по миру и потому могу увезти тебя в наиболее безопасные места.
Возможно, однако, что наш диалог происходил только в моем воображении. Так же как и то всеобъемлющее чувство любви к ней, которое я испытывал. Меня буквально сводила с ума мысль о том, что этот кошмар не кончится никогда, что естественная старость или смерть никогда не успокоит мои страхи и не избавит меня от боли, как я когда-то надеялся.
Однако теперь это уже не имело значения. Гораздо важнее было сознавать, что я сейчас наедине с ней и что в темноте ее можно принять за обыкновенную женщину, стоящую передо мной юную богиню, полную жизни, мыслящую, мечтающую и разговаривающую со мной нежным голосом.
Я подошел к ней ближе, и мне показалось, что она и есть именно такое нежное и мягкое существо, что в глубине своей души я знаю ее и нужно только вспомнить и насладиться этими воспоминаниями. И все же я не мог избавиться от страха. Она с легкостью могла сделать со мной то же, что и со Старейшим. Однако эта мысль тут же показалась мне абсурдной. Нет, она не поступит так со мной. Отныне я стану охранять и оберегать ее, буду о ней заботиться. И она в свою очередь никому не позволит причинить мне даже малейший вред. Мне следует понять это. Я подходил к ней все ближе и ближе, и вот уже мои полуоткрытые губы почти коснулись ее шеи. Все решилось в тот момент, когда я почувствовал прикосновение к своему затылку ее холодной и твердой руки…
232 
