Особенно,... 
90 
– Поднялась по стене – а как же еще? – ответила она. – Как еще могла я сюда попасть?
– Ладно, спускайся. Ты все равно не сможешь пролезть сквозь решетку. Я встречу тебя внизу.
– Ты прав. Я обследовала все до единого окна. Но лучше встреть меня возле верхних зубцов – так быстрее.
Она стала проворно взбираться по стене, с легкостью цепляясь носками башмаков за прутья решетки, и вскоре исчезла из виду.
Как и накануне, она была полна энергии.
– Почему мы торчим здесь и не отправляемся снова бродить по Парижу? – поинтересовалась она.
Несмотря на то что выглядела она очаровательно, что-то с ней было не так… но что именно?
Теперь ей уже не хотелось целоваться, у нее не было даже желания говорить. И я чувствовал, что это причиняет мне боль.
– Я хочу показать тебе внутренние покои, – сказал я, – и драгоценности.
– Драгоценности?
В окно она не могла видеть сокровища, так как их скрывала крышка сундука. Она пошла впереди меня сначала в ту комнату, в которой сгорел Магнус, а потом поползла по узкому туннелю.
Содержимое сундука буквально потрясло ее.
Нетерпеливым жестом отбросив на спину волосы, она принялась перебирать броши, кольца, разного рода мелкие украшения, так похожие на те, которые когда-то достались ей по наследству и которые она была вынуждена продать одно за одним.
– Подумать только! Он, должно быть, собирал их сотни лет. Какие изысканные вещи! Он не брал что попало. Поистине это было необыкновенное существо!
И снова она почти сердито откинула назад волосы. Они стали светлее, гуще и приобрели здоровый блеск. Великолепные волосы!
– Взгляни на жемчуг, – посоветовал я, – и на эти кольца.
Я указал на те, что отобрал для нее чуть раньше. Взяв ее за руку, я надел кольца на тонкие пальцы. И пальцы дрогнули, словно способны были испытывать удовольствие. Она вновь рассмеялась.
– А из нас вышли поистине великолепные дьяволы! Ты согласен?
– Охотники из Сада Зла, – согласно кивнул я.
– В таком случае мы отправляемся в Париж.
Лицо ее чуть скривилось, будто от боли. Ее мучила жажда. Она провела языком по губам. Хотелось бы мне знать, привлекаю ли я ее хотя бы вполовину так, как она притягивает меня?
– Сегодня я хочу насытиться побыстрее, – продолжала она, убирая волосы со лба. По мере того как она говорила, глаза ее становились все темнее. – А потом мы покинем город и отправимся в лес. Пойдем туда, где нет людей – ни мужчин, ни женщин. Туда, где свободно гуляет ветер и сияют высоко в небе звезды. Где царствует благословенная тишина.
Она снова приблизилась к окну. Спина у нее была прямая и тонкая, а унизанные кольцами пальцы, казалось, жили сами по себе. Руки ее в той части, где не были прикрыты рукавами сшитого из толстой материи мужского сюртука, выглядели еще более изящными и совершенными по форме. Должно быть, она в тот момент любовалась плывущими в небе облаками и просвечивающими сквозь пурпурного оттенка ночной туман звездами.
– Мне необходимо навестить Роже, – едва слышно произнес я. – Я должен позаботиться о Ники и придумать для них какую-нибудь сказку относительно причин нашего исчезновения и того, что произошло с тобой.
Она резко обернулась, и лицо ее сделалось вдруг маленьким и холодным, похожим на то, каким я видел его в детстве в те минуты, когда она бывала чем-либо недовольна. Однако в точности таким оно уже не станет никогда.
– А зачем им говорить что-то обо мне? И вообще, стоит ли теперь о них думать?
Ее слова потрясли меня, хотя нельзя сказать, что слишком уж удивили. Наверное, я ожидал чего-либо подобного. Скорее всего, я мысленно слышал эти прежде не заданные вслух вопросы.
«Но ведь Ники сидел возле твоей кровати, когда ты умирала, – хотел сказать ей я. – Разве это ничего для тебя не значит?» Но я сознавал, что подобные фразы прозвучали бы по-человечески сентиментально и глупо.
Сам я, однако, совсем не считал их глупыми.
– Я не собираюсь быть тебе судьей, – заявила она, складывая руки и опираясь о подоконник. – Я просто не понимаю. Почему ты продолжал писать нам? Зачем посылал все эти подарки? Почему не захотел позаимствовать у луны этот ослепительно белый огонь и не отправился с ним куда хочется?
– А куда мне было идти? – спросил я. – Прочь от всех, кого я знал и любил? Но я не хотел забывать о тебе, о Ники, даже об отце и братьях. Я делал именно то, что хотел.
– Следовательно, совесть здесь ни при чем?
– Поступая по совести, ты делаешь именно то, что тебе хочется, – ответил я. – Но все гораздо проще. Мне хотелось, чтобы у тебя было состояние, и я дал его тебе. Я хотел, чтобы ты… была счастлива.
90 
