27 
— Дженни страшится, что коли заполучит он бумаженции о володении холмами, — продолжал Билли Подбородище, — то сдуру решит, что холмы ему принадлежат. А уж нам ведомо, к чему сие ведет.
— Айе, — ответил Величий Ян. — К вспашке.
Это слово вселяло ужас. Старый Барон когда-то задумывал распахать ряд низин Мела, потому что пшеница поднялась в цене, а с овец денег не было, но Бабушка Болит была жива тогда и отговорила его.
Но все же часть пастбищ на Мелу была распахана. За пшеницу выручили большие деньги. Для фиглов это сошло за подтверждение того, что Роланд тоже примется за вспашку. Не был ли он воспитан парочкой надутых и противных интриганок — его тетушек?
— Не доверяю я ему, — сказал Ангюс Слегка с Приветом. — Книги читает и все такое. За землю душа у него не болит.
— Айе, — сказал Вулли Валенок. — Но коли оженится он на карге, о вспашке и не помянет, а то карга ему живо даст Пождимати ручек…
— То Складывати ручек! — рявкнул Роб.
Все фиглы в страхе заозирались по сторонам.
— Ооооо… только не Складывати ручки…
— Углохните! — возорвался Роб. — Что за стыдобища! Карга сама решит, за кого замуж пойти! Верно, гоннагль?
— Ммм? — сказал Билли Подбородище, глядя вверх. Он поймал снежинку.
— Я рек, карга замуж пойдет за того, за кого возжелает, так?
Билли уставился на снежинку.
— Билли? — спросил Роб.
— Что? — отозвался Билли с таким видом, будто только очнулся. — О… да… Как мыслишь, не возжелает ли она за Зимового пойти?
— Зимового? — спросил Роб. — Он не может жанится ни на ком. Он как дух — что ему в том?
— Она танцевала с ним. Мы все то зрели, — ответил Билли, ловя другую снежинку и изучая ее.
— Да то всего лишь девичьи шалости! А к тому же, с чего бы карге о нем и вовсе помышлять?
— У меня есть догадка, — медленно произнес гоннагль, наблюдая за снежинками, кружащимися в воздухе, — что Зимовой изрядно о нашей карге помышляет…
Глава четвертая. Снежинки
Говорят, что не бывает двух одинаковых снежинок, но кто в последнее время это проверял?
Снег бесшумно валил в темноте. Он скапливался на крышах, легко касался ветвей деревьев и с тихим шорохом покрывал землю. От него остро пахло свежестью.
Матушка Ветровоск всегда проверяла снег. Она стояла в дверном проеме, освещенная пламенем свечи, и ловила снежинки на лопату.
Беленький котенок наблюдал за снежинками. Наблюдал и только — не гонялся за ними, не ловил лапкой, но смотрел очень пристально на то, как снежинка, кружась, опускалась на землю. Он еще немного смотрел на нее, пока не становилось ясным, что забава закончилась, тогда он поднимал голову и выбирал другую снежинку.
Его звали Ты. Так и звали, обращаясь к нему «Эй Ты! Ну-ка, прекрати!» и «Ах Ты! Брысь отсюда!». Когда дело касалось имен, Матушка Ветровоск особо не вымудрялась.
Матушка посмотрела на снежинки и улыбнулась своею не-слишком-приятной улыбкой.
— Иди-ка Ты домой, — сказал она и закрыла дверь.
Мисс Тик сидела перед очагом и дрожала. Очаг был не слишком большим — только чтобы готовить еду. Но из маленького горшка, стоящего на углях, пахло беконом и гороховым пудингом, а рядом с ним стоял горшок побольше, откуда доносился аромат курицы. Курица не часто перепадала мисс Тик - и потому ее согревала надежда.
Надо сказать, что мисс Тик и Матушка Ветровоск недолюбливали друг друга. Со старшими ведьмами такое часто бывает. Можно было понять, как они друг к другу относятся, по тому, насколько исключительно вежливы они были.
— Снег в этом году ранний, госпожа Ветровоск, — сказала мисс Тик.
— И в самом деле, мисс Тик, — ответила Матушка Ветровоск. — И весьма… занятный. Вы его не рассмотрели?
— Да что я снега не видела, госпожа Ветровоск, — сказала мисс Тик. — Мело всю дорогу. Мне даже пришлось толкать почтовую карету! Насмотрелась на него до конца жизни. Однако, что мы будем делать с Тиффани Болит?
— Ничего, мисс Тик. Еще чаю?
— Мы за нее отвечаем.
— Нет. Она отвечает сама за себя, раз и навсегда. Она ведьма и она танцевала Зимний Танец. Я за ней наблюдала.
— Я уверена, она не понимала, что делает, — сказала мисс Тик.
— Как можно танцевать и не понимать, что ты делаешь?
— Она еще маленькая. Может, она так разволновалась, что ноги сами плясать пошли. Она ведь не знала, что происходит.
27 
