121 
Квен Шен он нашел на палубе. Она улыбнулась, увидев молодого человека, и протянула:
— Мастер Йэн! Как я рада, что ты выжил в этой схватке!
— Я тоже рад, что выжил, — ответил он, — и еще более рад, что ты не пострадала.
— О, как это любезно с твоей стороны! Может быть, мне все же удастся в конце концов завоевать твою симпатию.
Гхэ скупо улыбнулся:
— Может быть.
— Говорят, на задней палубе оказалось много перебитых варваров, — продолжала женщина, — и у большинства нет никаких видимых ран. Солдаты утверждают, что никто из них не убивал дикарей, даже тех, кто оказался так умело зарезан кинжалом.
Гхэ слегка поклонился:
— Будет лучше, если это так и останется тайной. Если все же слухи начнут расползаться, можно намекнуть, что я обучен убивать голыми руками, без помощи ножа. Тогда на жертвах не остается видимых повреждений.
Квен Шен наклонилась к нему ближе.
— Это правда? — Она коснулась затвердевшего ребра ладони Гхэ. — Ты убиваешь ударом руки?
— Тебе это нравится? — прошептал Гхэ. — Это тебя привлекает?
— Меня это возбуждает, — признала женщина. — И заставляет гадать, на что еще способны твои руки.
— Это не так уж трудно выяснить, — заметил Гхэ.
— Правда?
— Правда. — Гхэ снова поклонился. — А теперь я должен вернуться в свою каюту.
Квен Шен поклонилась тоже, не сводя с него глаз. Гхэ чувствовал ее взгляд, пока шел к двери. Ему казалось, что так смотрит, прицеливаясь, меткий стрелок.
Квен Шен не стала откладывать своего посещения. Гхэ едва успел опуститься на подушку, как раздался стук в дверь. Ожидая какой угодно неожиданности, он широко распахнул створки, но не столкнулся ни с какой опасностью — ни со стрелой, ни с клинком, ни с курящимся фимиамом. Перед ним стояла Квен Шен. Она скользнула внутрь и остановилась посреди каюты.
— Закрой дверь, — сказала она Гхэ. Молодой человек запер дверь на задвижку и повернулся к гостье. — Ну, так что же мы будем делать?
— Я хочу кое о чем спросить тебя. Если ты не ответишь мне откровенно, мне придется…
— Пытать меня? Ты в самом деле станешь меня пытать, Йэн?
— Что?.. — Гхэ запнулся на полуслове.
— Почему бы не прибегнуть к пытке сначала? — проворковала женщина и потянулась к шарфу у него на шее. Гхэ поднял руку, чтобы остановить ее, но Квен Шен покачала головой. — Если ты хочешь, чтобы я ответила на твои вопросы, ты должен пойти мне навстречу — хотя бы немного.
Этого Гхэ не ожидал. Если Квен Шен замешана в покушении на его жизнь, она должна бы обнаружить страх, как-то проявить опасение: не подозревает ли он ее. В конце концов, он ведь отвергал ее заигрывания с самого начала путешествия. Почему же она ждет, что теперь он поведет себя иначе?
Может быть, она прячет на себе оружие?
— Нет, так дело не пойдет, — сказал он. — Разденься сначала ты.
Квен Шен сделала шаг назад и широко улыбнулась.
— Хорошо, — прошептала она, расстегивая пояс килта, а затем и сам килт. Одежда упала к ее ногам, обнажив стройные смуглые бедра, густые темные волосы на лобке, соблазнительную округлость живота. Все с той же загадочной улыбкой Квен Шен одним движением сбросила блузу и осталась полностью нагой.
Это совсем не взволновало Гхэ, хотя он знал, что должен бы испытывать возбуждение. Как непременно испытывал бы, будь он по-прежнему человеком, а не вампиром. Квен Шен осторожно двинулась к нему, словно балансируя на канате.
— А теперь ты, мой господин. — Она толкнула его на постель, и он покорно позволил ей это.
Гхэ лежал и безразлично следил за тем, как Квен Шен раздевает его, хоть и ощущал ласковые прикосновения ее рук — его плоть оставалась бесчувственной, как дерево. Женщина коснулась языком шрама у него на шее, и в Гхэ вспыхнул огонь, — вспыхнул, но тут же погас. Теперь Гхэ начал сам прилагать усилия: неужели его тело не вспомнит, что ему следует делать? Он забыл, зачем вернулся в каюту, забыл о том, что никогда не желал Квен Шен. Он так старался заставить себя откликнуться на призыв ее прекрасного тела, теплой и нежной плоти…
— Ах, господин мой Йэн, — вздохнула Квен Шен. — Ты скрываешь от меня свою мечту. Все дело в этом. Не старайся так и не тревожься, любимый. Просто поделись со мной своей мечтой.
«Моя мечта — быть живым», — подумал Гхэ, поняв теперь окончательно, что он мертв. Он равнодушно стал гадать: не вернется ли он в небытие, когда эта мысль станет абсолютной уверенностью, проникнет во все уголки его сознания.
121 
