194 
Хизи, возвращаясь к Чернушке, изо всех сил старалась, чтобы ее чувства нельзя было прочесть по лицу. Эти люди лгали, лгали, лгали, она точно это знала. Но все ли их слова были неправдой?
Уже сидя в седле, Хизи наклонилась к Тзэму.
— Если эти двое совершат хоть одно подозрительное движение, когда мы доберемся до цели, — тихо сказала она, — я хочу, чтобы ты их убил. Сможешь ты передать это и Братцу Коню с Ю-Ханом?
Глаза Тзэма широко раскрылись от изумления.
— Но, принцесса…
— Я знаю, что говорю, Тзэм. Мы преодолели слишком много препятствий, чтобы позволить теперь посланцам моего отца — или на кого там они работают — все испортить. Я им не доверяю. Они делают вид, что были друзьями Гана, но он никогда не стал бы откровенничать с подобными типами. — Она запнулась, чуть не рассказав Тзэму о предостережении Перкара насчет Шелду, но потом решила, что лучше не давать великану сразу нескольких поводов для беспокойства.
Скачка возобновилась; небо стало затягиваться пеленой серых облаков. Хизи думала, что короткий отдых мало помог лошадям, но ее спутники-менги и «Шелду», похоже, лучше разбирались в этом. И все-таки бока Чернушки ходили ходуном, шея потемнела от пены, и Хизи тревожилась: Чернушка была ее первым скакуном, прекрасным животным, и девочка совсем не хотела ее потерять.
Хизи посматривала на Шелду, выискивая в его внешности какие-нибудь признаки его истинной природы. Неужели Перкар прав? Может быть, это он от нее и скрывал? Хизи попыталась в точности вспомнить, что ей сказал Перкар, но не смогла: тогда в ее мыслях царила путаница, она была слишком потрясена падением и гибелью Гана.
Так это все-таки был он. Хизи стиснула зубы при этой мысли. Она не может сейчас позволить себе думать о Гане. Не может. Она должна сдержать боль сердца еще на день; потом можно будет позволить скорби поглотить ее. И она способна на такое. Нужно обдумать неотложные и очень важные дела.
Хизи снова оглянулась на Шелду, стараясь понять, какая связь может существовать между богом-Вороном и двумя нолийскими аристократами. В этот момент поток внезапно превратился в фонтан из тины и водяных брызг. Всадники, которые оказались ближе всех к берегу, были отброшены этим взрывом, даже сам Шелду не удержался на своем взвившемся на дыбы скакуне. Хизи смотрела, разинув рот, на то, что открылось ее глазам.
Верхняя часть существа походила на сморщенную саламандру, серовато-черную, с маленькими глазками и торчащими по сторонам головы жабрами, похожими на перистые рога. Тварь прыгала на задних ногах, похожих на человеческие, хотя передние конечности были короткопалыми лапами земноводного. Беззубая пасть, в которой легко поместился бы человек, была широко открыта.
Первой Гхэ увидел Охотницу, ощутил исходящее от странного, похожего на женщину существа могущество. Окружавшая ее стая тоже была переполнена яростной силой, и Гхэ понял, что Мох его не обманывал. Победить эту богиню и ее спутников будет нелегко. Гхэ собрал внутри себя собственную свиту, взрезал ножом ладонь, чтобы пролитая черная кровь породила чудовищ, но не успели они напасть на огромных волков и одетых в шкуры людей, как заметил приближающегося демона.
Перкар — так называл его Ган, но для Гхэ у него было другое имя: смерть. Костяная маска, в которую превратилось лицо Гхэ, каким-то образом исказилась безумной яростью, и вампир с воплем кинулся на врага.
Гхэ завернулся в плащ из ветра и сплел себе щит из невидимого пламени; поглотив жизнь своего коня, он спрыгнул с него, разбрызгивая собственную кровь, капли которой тут же превращались в травяных медведей и каких-то длинноногих тварей, для которых у него не было названия. Пусть они разделаются с этим обладателем волшебного меча и холодных как сталь глаз. Сам он как стрела полетел к Охотнице, уверенный, что если ему удастся пожрать ее, ничто на земле уже не остановит его — даже старушка-смерть.
Перкар вскрикнул от огорчения, когда вокруг него с земли поднялись страшилища; однако тут же его захватила песнь меча, направлявшего его удары. Юноша оскалил зубы в жестокой улыбке, когда голова травяного медведя слетела с массивных плеч и горячая струя черной крови брызнула ему в лицо; Харка тут же повернулся в его руке и, как серп, рассек длинное скелетообразное чудовище, похожее на гигантского богомола.
Вокруг него кипела битва, лес внезапно превратился в сад, где растет смерть. Менги издавали пронзительные вопли, боги, составлявшие свиту Охотницы, грозно ворчали. Краем глаза Перкар заметил, как огромный волк прыгнул на менгского воина и страшные клыки и когти мгновенно разделались и со всадником, и с конем; человек-медведь, из глазниц которого торчали две стрелы, слепо метнулся прямо под удар кривой менгской сабли.
194 
