59 
Я думаю, что надпись на стене собора была лозунгом сопротивления. На этой площади, где переплелись четыре культуры, где на римской мостовой стояли старая мечеть, христианский собор и синагога, в стране, у которой князьки-бандиты и мошенники от политики украли историю и самосознание, кто-то решил напомнить нам, кто мы есть на самом деле. Он не случайно выбрал латынь. Без нее невозможно понять историю Испании, неотделимую от истории Рима и всей Европы, без нее не существовало бы церквей и права, астрономии и медицины, морфологии и синтаксиса, не было бы Сенеки и Квинтиллиана, Альфонса X, Грасиана и Сервантеса. Потому здесь, в центре тысячелетнего города, кто-то обратился к словам Вергилия, чтобы сказать нам, что все мы — бессовестные ничтожества или, если выразиться помягче, полное дерьмо. Мы лезем на хиральды, пизанские башни и пирамиды, ездим в Бангкок и Нью-Йорк, но ничего не знаем об улице, на которой живем. Мы ничего не знаем о стране, в которой живем, не догадываемся, о чем свидетельствуют камни, по которым мы ступаем. Мы фотографируем памятники прошлого, о котором с каждым днем помним все меньше. Мы начинаем интересоваться Веласкесом и Гойей, лишь когда очередное министерство решает угробить кучу денег на очередной помпезный юбилей с иллюминацией и многочасовыми очередями в музеи, куда можно спокойно попасть в обычные дни. Мы глупы настолько, чтобы, разинув рты, рассматривать обложки книг, которые никогда не откроем, фотографируем картины, не имея понятия, кто, когда и зачем их написал, и взбираемся на колокольни, чтобы полюбоваться пейзажами, знакомыми нам по американским фильмам. Non pudet obsidione teneri. Мы в плену у собственного невежества. И хуже всего то, что нам ни капельки не стыдно.
ВЕСЬ ЭТОТ СБРОД
До чего же мы любим линчевать. Как же нам нравится собираться на площадях и, подбадривая друг друга, избивать людей. С каким энтузиазмом мы сбиваемся в стаи, чтобы гарантировать себе безнаказанность. В толпе легче орудовать ножом, кулаком или бейсбольной битой. Кто убил? «Овечий Источник»! Мы с радостным воем бросаемся вымещать свои мелкие обиды на слабом, на том, кто мечется в поисках убежища, на беззащитном. Нам все равно, заколоть телочку к деревенскому празднику или забить до смерти араба. Всего полчаса назад я видел, как озверевшая толпа, вооруженная палками, громит допотопную машину какого-то несчастного марокканца. По радио сказали, что мы — нация расистов и ксенофобов. Неправда. Мы — нация ублюдков.
Нам не хватает смелости. Мы не способны подняться против тех, кто нас угнетает. Накопленную веками ненависть к плохим правителям, святошам, политикам военным и богатеям, подкрепленную нашим собственным невежеством, завистью и жестокостью, мы при первом удобном случае выплескиваем на тех, кто слабее нас, кто одинок и беззащитен. Пока немногочисленные храбрецы встают лицом к лицу с настоящими врагами, большинство остается героями с большой дороги, фалангистами первого апреля. Мы расстреливаем учителей, режем картины, сжигаем церкви, потому что не решаемся сжечь тюрьмы. Мы обрекает благородных людей на смерть в нищете, отправляем в изгнание Мачадо, Гойю и Моратина. Мы набрасываемся на свои жертвы прямо на глазах их жен и детей. Мы не осаждаем дворцы сильных мира сего — ведь у входа всегда есть охрана. Куда проще пнуть чью-нибудь развалюху или избить бездомного. Слишком страшно идти навстречу пулям полицейских. Мы предпочитаем ударить ножом в городской сутолоке, выстрелить врагу в затылок, когда он направляется в бар со своей женой, подложить в машину бомбу и взорвать ее издалека, не подвергая себя риску. Мы называем себя крестоносцами, сепаратистами, защитниками веры, патриотами, националистами, демократами. Каких только названий мы ни придумываем, чтобы оправдать свою жестокость и слабость.
Нам не хватает культуры. Телеведущие, политики, эксперты подменяют здравые аргументы банальной демагогией. Мало кто способен объяснить, что же происходит на самом деле, установить причинно-следственную связь, раскрыть исторические, культурные, социальные обстоятельства, определившие ту или иную ситуацию. Мы не можем понять, откуда берется наш гнев, и тщетно ищем пути решения проблем, не представляя, каковы их истоки. А те, кто призван защищать нас, дают происходящему заведомо неверные оценки и строят утопические планы, которые никогда не будут воплощены в жизнь.
59 
