ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>




  83  

Оказывается, во всем виноват Милошевич. Он два года с энтузиазмом лично бомбил Сараево, расстреливал пленных и раненых хорватов в Вуковаре и уничтожал все мужское население Сребреницы. Это Милошевич с ухоженными ручками бывалого функционера и равнодушным взглядом стрелял по детишкам с крыш домов, а потом оставлял их, умирающих, чтобы выманить взрослых. Милошевич и только он загонял молодых босниек в бордели и заставлял их танцевать голыми перед пьяными четниками, а когда солдатне надоедало развлекаться с ними, перереза́л несчастным горло. Это Милошевич пронзал детей штыками на глазах у родителей и гонял пленных босыми по снегу, а потом забрасывал гранатами. Это Милошевич развязал в древней Югославии самую страшную в ее истории бойню, пока ООН и НАТО теряли время, решая, договариваться с ним или нет, и ровным счетом ничего не предпринимали, чтобы прекратить бесчинства, пока картины резни по Си-эн-эн не стали совершенно невыносимыми. Наконец, это Милошевич убил моих друзей Грюбера и Радо, Ясмину, Марко и Лючетту, и многих других, включая малыша из Добриньи, который истек кровью у меня на руках. Я так и не узнал, как его звали. Это Милошевич породил призраков, которые будут со мной всю мою чертову жизнь.

Все остальные сербы — невинные овечки, не имевшие понятия о том, что происходит. Псевдооппозиционеры, клацавшие зубами от страха за собственную шкуру. Скоты в генеральских погонах и рядовые артиллеристы, направлявшие пушки на госпитали и вереницы голодных беженцев. Священники, благословлявшие в своих проповедях резню. Учителя, разжигавшие в детях ненависть. Интеллектуалы, оправдывавшие геноцид. Журналисты, которые беззастенчиво лгали. Солдаты, озверевшие от безнаказанности. Тысячи патриотов, выходивших на улицы приветствовать своего президента и его генералов, тигров Аркана и мечту о великой, непобедимой Сербии. Получается, они этого вовсе не хотели, они только выполняли приказы, они просто мимо проходили. Выходит эти ублюдки — чистенькие, их самих подло обманули, и потому теперь они имеют полное право без зазрения совести встать под знамя демократии и национально достоинства. Черта с два!

Как полезно иметь под рукой злых лидеров, на которых можно свалить общую вину. Как хорошо, что можно сказать: я не виноват, я был обманут, меня заставили. Можно с полным основанием умыть руки, как дисциплинированные немцы, которые лишь выполняли приказы, как светлокосые девы, рыдавшие при виде своего фюрера. Как умоют их и те, кто ликует, видя горящие автобусы и убитых выстрелом в затылок людей, кто славит мессий простых решений, создавая десятки новых Милошевичей. Невиновны, говорите? Как бы не так. Тот, кто порождает, приветствует и поддерживает, — виновен. Виновен даже тот, кто молчит. Так что не говорите мне о Милошевиче. Я там был. Виновна Сербия.



БАРНАЯ СТОЙКА


Иногда, чтобы отправиться с друзьями в бар, достаточно вскрыть конверт. Вот письмо от Чемы. Он прислал мне фотографии кафе Грегорио в Хихоне. На одном кафе снято изнутри: барная стойка и столик в углу, за которым он пишет мне. На другой снаружи: сквозь туман неясно выступает вывеска. Этот снимок напоминает мне кафе «У Рика» в «Касабланке». Казалось, на пороге вот-вот появятся увлеченно болтающие Хамфри Богарт и Клод Рэн. Все мы время от времени разыгрываем сцену из этого фильма. Вот теперь пусть говорят, что эпистолярное общение устарело, что Интернет и мобильные телефон лишили его первоначального смысла. Вовремя пришедшее письмо и пара фотографий до сих пор способны совершить чудо. За окном хмурое утро. Я читаю письмо друга, которого никогда не видел, которому я сам не написал ни одного письма. Я понятия не имею, кто он такой, да мне и не важно. Кажется, будто мы вдвоем сидим за стойкой неважно какого бара, неважно в какой стране. Мы неспешно напиваемся. И, как я уже сказал, болтаем.

Не хватает только музыки. Чтобы исправить упущение и познакомить Чему с еще одним своим другом, я включаю «Улицу сомнений» «Секстета Иньяки Акунсе». Иньяки сам прислал мне эту пластинку. Сейчас он играет нежный джаз, а мы с Чемой сидим за стойкой. Это может быть какой угодно бар: бар Дани, который на самом деле ему не принадлежит, или бар Сильвии, или Ракели, или Лолы, а может быть, «Эль Муро». И все же мы в Хихоне. Чема делает глоток, окидывает взглядом зал и говорит:

— Вот бедняжки, ты только посмотри на них. А ведь все они так хороши.

  83