17 
– Еще труднее загримировать такое лицо, как у меня, – заметил Тревельян, не обращая внимания на намеки друга. – Что ты собираешься делать теперь, когда Бонн удалился на свой остров?
– Жить спокойно. Жениться на хорошей девушке, – сказал Гамильтон и, вытянув длинные ноги, стал со скучающим видом разглядывать носки своих начищенных до блеска сапог. – Самое время, не правда ли? Как ты думаешь, есть ли на свете еще такие девушки, как твоя Пенелопа? Я никогда прежде не знакомился с леди, расхаживающей по дому без обуви, которая к тому же показывает грозному мужу язык. Где ты откопал такой редкий драгоценный камешек?
Виконт нахмурился:
– Не вздумай и на этот раз увлечься моей женой, Гамильтон. Не осложняй жизнь нам обоим.
Гамильтон поднял глаза и увидел, что Грэм пристально смотрит на него.
– Поверь, Тревельян, мне жаль, что все так вышло. Мне не следовало приезжать сюда, но я должен был увидеться с тобой. Бонн не смог убить меня, хотя, смею сказать, я не особенно прятался от его пуль. Значит, у меня есть в мире какое-то предназначение, и я не собираюсь бегать за каждой юбкой. Ты меня понял?
– Я понял только то, что ты круглый дурак, – ответил хозяин дома голосом, в котором слышалось сожаление. – Но не единственный в этой комнате. Хочешь бренди?
И виконт Грэм достал графин.
Этим же вечером лорд Тревельян неожиданно появился в комнате Пенелопы. Он возник на пороге в тот момент, когда она растерянно разглядывала лежавшие повсюду рисунки моделей одежды и образцы тканей, которые оставила модистка с тем, чтобы миледи сделала свой выбор. У Пенелопы шла голова кругом от обилия впечатлений, и она была рада приходу мужа, который отвлек ее от мыслей о необходимости принимать какие-то решения.
– Я чувствую себя великой грешницей, сэр, – сказала она. – Я не смогу все это носить. Что мне делать со всеми этими вещами?
Грэм, прихрамывая, подошел к сидевшей у зеркала жене.
– Большинство женщин отдали бы все на свете ради того, чтобы иметь наряды, к которым вы относитесь с таким пренебрежением, – заметил он. – Никогда не высказывайте неосторожных суждений, иначе прослывете чудачкой и на вас в обществе будут смотреть так, как сейчас смотрят на меня.
– В любом случае мне не избежать этого. Вы же видели, как удивили мои провинциальные манеры мистера Гамильтона. Но мне кажется, я устраиваю вас. Вряд ли вы взяли бы в жены светскую львицу.
Пенелопа отложила в сторону стопку тонкого женского белья и, вздохнув, откинулась на спинку обитого парчой кресла.
– И все же для блага Александры вы должны выезжать в свет. Что же касается Гая, то он вовсе не считает ваши манеры провинциальными. Могу поздравить вас с первой победой, дорогая. Хотя предупреждаю вас, не относитесь к этому слишком серьезно. Гай способен влюбиться в первую встречную, если только она сможет выдержать его общество хотя бы в течение двух минут.
Произнося эти слова, Грэм внимательно следил за выражением лица Пенелопы.
– Он вовсе не показался мне столь глупым, как вы пытаетесь его представить, – заявила Пенелопа, не понимая, куда клонит Грэм. Она уже привыкла к тому, что муж никогда не ведет пустых досужих разговоров, и искала скрытый смысл в его словах.
– В таком случае вы не станете возражать, если Гай сыграет роль хозяина дома на званом обеде, который я собираюсь устроить в вашу честь? Признаю, что ситуация довольно щекотливая, но, к сожалению, я не могу предложить вам ничего Другого. Если бы сестра была в Лондоне, она непременно помогла бы нам, но Аделаида обожает свою усадьбу и не желает приезжать в город. Пенелопа встревожилась:
– Неужели вы хотите, чтобы я впервые явилась в свет в сопровождении человека, с которым едва знакома? О нет, Грэм, давайте лучше устроим прием для узкого круга ваших друзей. В вашем присутствии я буду чувствовать себя намного уверенней.
Слова Пенелопы искренне удивили Грэма.
– Вы это серьезно? – спросил он. – Должен заметить, что вы очень странная женщина, леди Тревельян. Своим видом я перепугаю гостей и уж наверняка испорчу им аппетит, так что никто не сможет даже притронуться к обеду. Нет, мне не следует появляться в обществе. Гамильтон – порядочный человек, ему можно доверять, он сделает все, как надо.
– Это – ваше желание, которое должно стать для меня законом? – спросила Пенелопа упавшим голосом. – Признаюсь, мне будет непросто выполнить его!
Она не совсем понимала, что именно имел в виду Грэм, называя их брак фиктивным. То, что они не спят в одной постели, казалось Пенелопе вполне приемлемым и очень даже удобным, но она не хотела притворяться, что у нее вообще нет мужа. Пенелопа считала неприличным появляться в обществе в сопровождении постороннего мужчины. Но по-видимому, муж ее думал иначе.
17 
