116 
Всего-всего самого дорогого для тебя, если, конечно, не считать себя самой.
— Ну вот мы и добрались, — сказал Бони, открывая узкую двустворчатую дверь и приглашая ее войти.
Роузи никогда не была в этой комнате, которая называлась кабинетом, хотя о Бони часто говорили, когда она была еще маленькой, что он в кабинете, что он там работает, что его нельзя там беспокоить; она привыкла воображать, что он, как таинственный маг, прячется там и размышляет, но теперь, прислушиваясь к воспоминаниям о тогдашних табу, она подумала, что Бони, вероятнее всего, просто уходил сюда вздремнуть.
И точно, в углу обнаружился выглядевший весьма уютно кожаный шезлонг с наброшенным на него вязаным платком.
— Вот мой кабинет, — сказал Бони.
Когда-то это была библиотека, да и сейчас в основном тоже: красивые книжные шкафы из какого-то светлого дерева возвышались, вплоть до кессонного потолка, по всей комнате, даже в простенке между высокими окнами, выходившими в сад; все они были заполнены не только книгами, но еще и скоросшивателями и коробками, напоминавшими обувные; старые газеты и журналы трудами лежали на полках.
— Майк приезжает каждую неделю, так ведь? — спросил Бони, убирая труду почты с кожаного вращающегося стула.
— Ага. — Ей показалось, она поняла, к чему он клонит. — Я это только временно… Нет, правда, понимаешь, я не собираюсь болтаться тут до конца твоей жизни. Это только пока…
Пока — что?
— Пойми меня правильно, — произнес Бони, старательно расчистив себе место и усевшись. — Я даже очень тебе рад. Мне только хотелось бы знать — если, конечно, ты окончательно уверена в том, что не вернешься к Майку, — как вы договорились насчет денег.
Роузи села в шезлонг.
— Та маленькая школа, — сказал Бони. — Это ведь был не самый надежный заработок.
— Нет, конечно.
— Я собирался предложить — в общем, давай начнем с самого начала. — Он откинулся на спинку стула, тот по-старчески заскрипел, казалось, что он одного возраста с Бони и так же нуждается в смазке. — Что ты знаешь о Фонде Расмуссена?
— Ну, я знаю, что есть такая штука. Честно говоря, вообще-то я не очень представляю, как он устроен.
— Это просто семейные деньги, то, что от них осталось, все вложено в неприбыльную корпорацию и используется для финансирования всяких достойных проектов. Таких, которые заинтересовали бы меня, или моего брата, или нужны обществу. — Он улыбнулся, обнажив зубы цвета слоновой кости, и указал на троицу стальных шкафов с документами, немного несообразно смотревшихся на фоне деревянных панелей. — Вот такой у нас нынче бизнес, — сказал он. — Раздаем деньги вместо того, чтобы их делать.
— И кому ты их даешь? — спросила Роузи, у нее промелькнула мысль, не собирается ли он предложить ей фант и как он сможет это обосновать.
— Да обращаются люди, — сказал Бони. — Ты не представляешь, кто только не присылает заявки. Большая часть идет каждый год одним и тем же людям. Долгосрочные фанты: библиотека Блэкбери-откоса, заповедник дикой природы, Дом Парра, «Чаща».
Он посмотрел на нее, и морщины набежали на его пятнистую лысину.
— Существует совет директоров, — продолжал он. — Он собирается раз в год и утверждает фанты. Но предложения им посылаю я. В общем-то, они утверждают все, что я им отсылаю. Надо только оформить надлежащим образом, и все.
— Ну, ты же не собираешься вручить фант мне, — со смехом сказала Роузи. — По доброте душевной и для того, чтобы помочь обществу.
— Да нет, — сказал Бони. — Я думал не совсем об этом. Я пришел к выводу, что в последние годы предложения просто не доходят вовремя до совета. — Он медленно сложил руки вместе. — Есть и другие дела, которые я не успеваю делать, а делать их нужно.
— Тебе нужна помощь? Если тебе нужна помощь…
— Я собирался предложить тебе работу.
Бони казался еще темнее на фоне снега за высокими окнами, руки он сложил на животе, голова опустилась едва ли не ниже плеч. Роузи вдруг впервые явственно осознала, что Бони, наверное, собрался помирать, и довольно скоро.
— Я буду тебе помогать, — сказала она. — Просто за жилье и стол. Конечно, я буду рада помочь, — и в горле образовался комок.
— Нет-нет, — сказал Бони. — Работы слишком много. На полный рабочий день. Подумай над этим.
Роузи зажала похолодевшие руки между колен. Раздумывать тут, конечно, было нечего.
116 
