Вэл знала, что существует тысяча способов делать то, что ей удалось сделать к настоящему моменту, да и дальше тоже можно считать до бесконечности, коли есть терпение и навык, но ей от этого проку было немного. Она работала со своими цифрами только до той поры, пока не схватывала натальную карту чутьем, каким-то потаенным внутренним чувством, благодаря которому она, собственно, и стала хорошим профессионалом. И когда к ней приходило этакое вот озарение, математика начинала приносить плоды, планеты в своих домах обретали смысл, поворачивались друг к другу лицом или отворачивались друг от друга, благородные, полные достоинства, подавленные или смущенные; маленькая бумажная вселенная приходила в движение, и Вэл могла начинать работу.
Все это называлось «ректификацией гороскопа». Основания подобной ректификации были для Вэл очевидны: если все младенцы, родившиеся в один и тот же час во всех клиниках одного и того же города, а значит, все под одинаковым астральным влиянием, имеют различные (счастливые или несчастливые, радикально отличающиеся друг от друга или расходящиеся лишь в мельчайших модификациях) судьбы, тогда и каждая душа на свете хотя «немного, а чаще всего очень даже заметно отличается остальных, и этой разницы тебе не постичь, если про попытаться более или менее точно расположить нужные символы в карте домов. Во всяком случае, насколько Вэл могла судить, уточнять и вносить коррективы можно до бесконечности, и с каждым повышением порядка точности все менялось, планеты в гороскопе у человека могли перескакивать из одного знака в другой, и противостояния отменялись, а квадраты превращались в бессмысленные ромбы.
Нет, уж что всегда значило больше любой точности, любой математики, так это понимание: нарастающая уверенность, что ты поняла, уловила смысл.
Ого, посмотри-ка, Меркурий в соединении с Сатурном в седьмом доме, ну да, конечно, а у твоей мамы Луна, вероятно, была в Близнецах, безусловно, так оно и было. Когда двенадцать домов становились перед мысленным взором Вэл не ломтиками некоего абстрактного пирога, а именно домами — и не чьими-то, а домами именно данной конкретной души, домами, которые могли быть ветхими, или гладко-мраморными, или зловещими, с крепостными бойницами, но не могли быть чьими-то еще, — тогда и только тогда она начинала говорить.
— Вот дома, — говорила она Споффорду. — В гороскопе двенадцать домов, и в них обитают планеты. Двенадцать отделений жизни, двенадцать разных классов вещей, из которых она состоит, — вот что такое эти дома, а на них воздействуют семь видов воздействий, или сил, или влияний — это планеты. Понимаешь? Ну вот, в зависимости от того, где и когда ты родился, от того, какие именно звезды всходили над горизонтом в то время, мы Расставляем эти дома от первого до двенадцатого против часовой стрелки, начиная отсюда, с того, в котором ты родился.
— Хм, — сказал Споффорд.
— Штука в том, — сказала Вэл, — что эта карта составлена из времени, и дома тоже, их надо расставить по местам, чтобы начать работать. Первые три дома, отсюда досюда, дают нам первый кватернер, или первую четверть потому что двенадцать — это четыре раза по три, правильно? Первый кватернер — это заря. Или весна. Или зарождение. О'кей? — она выудила еще одну сигарету из своей смятой пачки и раскурила ее. — О'кей. Первый дом называется Vita.
Это по-латыни, ты, чмо, где тебе знать Vita — это Жизнь. Дом Жизни. Маленький Споффорд рождается и отправляется в путешествие.
Она стала дальше показывать Споффорду, где располагаются его планеты, в каких домах, удобно ли им там или вообще в кайф, или наоборот, и как все это предопределяет судьбу Споффорда, его счастье и его Развитие. Он слушал заинтригованно и радостно, довольный, что его разбирают вот так по косточкам, укладывают его едва успевшую явиться на свет душу в изящные геометрические пропорции, преломляют ее цвет, преимущественно бурый (такой она представлялась Споффорду), через призму гороскопа на спектр составляющих чистых оттенков, полоска пошире, полоска поуже.
— Что это? — спросил он про линию, соединявшую Сатурн в его двенадцатом доме — Career, Тюрьма — с Венерой, как раз напротив в шестом доме.
— Противостояние, — объяснила Вэл. — Вызов. Сатурн в двенадцатом доме может означать изоляцию. Работу над собой. Одиночество, существование угрюмого отшельника. Угу. Ему противостоит Венера в Valetudo, шестом доме, который что-то вроде бюро добрых услуг. В этой позиции она дает привнесение гармонии в жизнь других людей. Иногда путем прямого вмешательства, внося свою лепту, чтобы помочь человеку выбраться. Ясно?