Хеймармене. Небесная центрифуга. Бо прекрасно знал, что на Зонах небеса не кончаются, что за спинами У них расположены такие сферы, о которых они и сами ничего не слышали, и вообразить которые не в состоянии, и каждая шириной не в одну жизнь, в каждой — не одна человеческая жизнь, полная труда и ошибок, смеха и слез, и каждую надо пройти, чтобы достичь следующую Бо нанизывал их внутри себя, одну на другую, по мере того как проходил, и они становились все больше, разрастаясь до его собственной беспредельной шири, покуда наконец он не встретился с ней, со своей собственной беспредельной ширью, которая все это время росла ему навстречу.
И при всем том он еще не достиг даже самой первой сферы, сферы огня, где — кто знает, что его там ожидает? Он остановил свой бешеный, из центра к окружности, полет и завис в пустоте: голова у него шла кругом, и тело стало вдруг очень тяжелым.
Что это, страх? Да, и страх в том числе.
У каждой из властей, мимо которых он должен был пройти, было имя, и у каждой сотворенной ими сферы, и у Эонов, которые сотворили их самих, и у страданий, причиной для которых каждый из них служил (все к одному); как только Бо вспомнит имя первого и обретет голос, чтобы говорить к нему, тот тут же начнет строить козни.
Нет, не теперь. Он уже падал вниз, спиной вперед, его тянул вес собственного сердца, которое стучало в ставшие стальными ребра.
Стучало. Да нет же, это вовсе не сердце.
Бо рухнул спиной вниз сквозь эфир, по-над горами, мимо обелиска и ухмыляющегося слона, и дальше, вверх тормашками, обратно на свой молитвенный коврик, на балкончик над Мейпл-стрит. Кто-то стучал к нему в дверь.
— Бо?
Он вернулся с балкона в комнату и увидел, как Роузи Мучо заглядывает к нему в квартиру из-за полупритворенной двери; на лице комическая маска смущенного незваного гостя.
— Бо? Ты не спишь?
— Входи, Роузи, входи.
— Ой, Бо, ты, наверно, ты, должно быть…
— Что такое, Роузи? Что случилось? Ты хотела оставить у меня Сэм, хотя сегодня это как бы и не по расписанию, — я правильно понял?
Когда-нибудь, подумал он, когда-нибудь он прорвется и не вернется обратно. Раз шагнув через границу, ты будешь избавлен от необходимости возвращаться в круговерть сфер; вместо того, чтобы возвращаться, ты пойдешь дальше. И дальше — царство за царством, вечно сменяющие друг друга, и каждое не похоже на другие.
— Так получилось, срочное дело, — сказала Роузи. Она протиснулась чуть дальше в комнату, и из-за двери показалась краснощекая мордашка Сэм; девочка держала мать за штанину.
— Да нет, пожалуйста, — сказал Бо. — Заходи, передохни немного. Чаю хочешь?
— Не могу, — она подошла к нему вплотную и утянула подальше в глубь квартиры, так чтобы их не слышала Сэм: та как раз запнулась у порога, села на корточки и занялась мигом насторожившейся тигровой кошкой, которая мирно лежала на коврике. — В общем, дело такое. Мне нужно ехать в суд, в Каскадию. И Майку тоже. Я и так вся на нервах, понимаешь? Тащимся мы туда исключительно по его милости, и вот, представь себе, час назад он звонит мне и говорит, что остался без машины. И мне придется его подвезти. — На лице у нее застыло выражение полного недоумения. — Нет, ты можешь себе такое представить?
— Тише, тише. Ты сейчас из штанов выпрыгнешь. Все будет хорошо.
Она закрыла глаза и обхватила себя руками за локти; глубоко вздохнула; открыла глаза, как будто проснувшись после долгого сна, как будто мир с тех пор успел радикальным образом перемениться: все что угодно, только бы Успокоиться.
— Ладно, — сказала она. — С ума сходить, конечно, не стоит.
Бо одним касанием высвободил ее судорожно сжатые локти и обнял, крепко прижавшись грудью к ее груди. К глазам у Роузи подступили слезы, бог знает почему, такое впечатление, что Бо просто выдавил их откуда-то у нее изнутри. Бо подержал ее немного в объятиях, а потом отпустил.
— Все в порядке?
— Все в порядке, — сказала она, смущенно и с чувством благодарности. — Пока.
Кудрявая головка Сэм, эдакой маленькой станцией слежения, поворачивалась за маминой головой как привязанная, — вот мама оторвалась от Бо, вот нагнулась, чтобы поцеловать ее, снова выпрямилась, собралась идти.
— Скоро вернусь, Сэм.
Будь умничкой.
У Сэм на донышках глаз уже давно бродили слезы, то выступая на поверхность, то снова растворяясь где-то под веками, — и вот теперь они хлынули с полным на то правом, но Роузи уже спускалась вниз по лестнице.