47 
Вошедшие замялись было на пороге, но Лань Даосин уверенно направился к драконам-секретарям, за ним поспешили судья и воин с топорами, а следом – и все остальные. Подходя, судья Бао услышал голос меньшего дракона, показавшийся выездному следователю на удивление знакомым:
– …И тогда явился к Медяному Гао Ци-ши, что служит в Палате наказаний Второго ада, Солнечный чиновник[40] и потребовал отпустить якобы безвинно страдающую душу его брата. Только Гао Ци-ши не мог этого сделать, а потому сказал, что должен посоветоваться со…
Вот тут-то судья Бао и вспомнил, чей голос напоминает ему визгливое бормотание младшего дракона-секретаря; да и не только голос – а вся эта бесконечная нудная история, которую Бао, похоже, уже однажды имел удовольствие слышать.
«Увы, в каждой канцелярии, даже адской, есть свой сюцай Сингэ Третий!» – обреченно подумал сянъигун.
– …посоветоваться со своим буланом, Беспощадным господином Дай Ци-чао, но Солнечный чиновник… кстати, среди этих, что только что вошли, есть двое живых, – как бы между делом заметил младший дракон. И без перерыва продолжил, трепеща гребешком: – Так вот, Солнечный чиновник…
Явление живых в приемную Янь-вана явно не слишком взволновало лазоревого дракона. Куда больше он был заинтересован досказать старшему коллеге свою историю, не отвлекаясь на всякие досадные мелочи.
Однако старший дракон был определенно иного мнения на сей счет.
– Живые? – с несомненным интересом переспросил он, оборачиваясь к вошедшим и испытующе втягивая ноздрями воздух.
Видимо, запах подтвердил худшие опасения пурпурного.
– И вправду живые! – изумленно констатировал он, не слушая больше лазоревого и начиная выползать из-за стола, не забыв при этом звякнуть в установленный на столешнице серебряный колокольчик.
И с этого момента судья Бао перестал ожидать от судьбы чего-либо хорошего и согревающего сердце.
– Кто пропустил? – зловеще прошипел пурпурный дракон, завивая усы колечками.
Ответа не последовало.
– Кто позволил живым входить во дворец Владыки Янь-вана?! – Взгляд немигающих глаз безошибочно уперся в судью и даоса.
Судья почувствовал, как мурашки бегут табунами по его телу.
– Лазутчики из мира живых во дворце Владыки Преисподней?! Взять их!
Железная Шапка уже открыл было рот, намереваясь объяснить разгневанному дракону истинную цель их визита, но тут со всех сторон, прямо из увешанных свитками стен, полезли самые разнообразные, но однообразно отвратительные чудовища, более всего напоминавшие якшей-людоедов, – заросшие белесыми волосами и облаченные в ржавые панцири, со многими копьями и секирами в руках.
Вне всяких сомнений, дворцовая стража, вызванная не в меру бдительным секретарем.
– Не давайся им, друг мой Бао! – предупреждающе крикнул Лань Даосин, с невероятной скоростью манипулируя листом плотной рисовой бумаги и миниатюрными бронзовыми ножничками, которые Железная Шапка умудрился извлечь непонятно откуда.
Но маг не успевал. Два первых якши были уже совсем рядом, один из них даже успел протянуть косматую лапу, дабы ухватить за ворот подлого лазутчика из мира живых, – и тут на пути стража возник воин в залатанном панцире и с окровавленной повязкой на голове. Да, он был мертвым, да, он попал в саму Преисподнюю и надеялся на лучшее перерождение… но воин и в аду оставался воином!
Особенно если ты в свое время пал в неравном бою у Черепаховой заводи, прикрывая отход князя, а варвары-кидани после отказались есть твою печень, боясь, что их разорвет от скрывавшейся в ней храбрости.
Ну а спутники и в аду оставались спутниками.
Размытыми полукружьями сверкнули боевые топоры «шуан» – и протянувшаяся к даосу лапа, выпустившая когти-кинжалы, в мгновение ока оказалась разрублена на несколько частей. Якша в изумлении застыл, глядя на заливающую паркет черную зловонную кровь, хлещущую из вен, – а топор безымянного воина уже с хрустом врубался в основание шеи второго стражника.
В следующее мгновение от рева искалеченного якши содрогнулись стены залы. Рев этот подхватили остальные стражники и дружно бросились вперед, с яростью размахивая своим оружием. Судья заметил, что они остались втроем: он, даос и воин с топорами – остальные души, включая любимого племянника Чжуна, словно унесло порывом внезапно налетевшего ветра, отшвырнув в дальний угол залы, где они и сгрудились, со страхом наблюдая за разворачивающимся побоищем.
47 
