157 
Тихий голос от дверей сказал:
— Безумный Ал и другие парни рассказали мне, что ты сделал.
— О — сказал Мокрист, не оборачиваясь.
"Она прикуривает сигарету" — подумал он.
— Не очень-то красиво ты поступил — продолжила Ангела Красота Добросерд тем же ровным тоном.
— Красивая хитрость не сработала бы — ответил Мокрист.
— Ты собираешься сказать мне, что идею тебе подал призрак моего брата? — спросила она.
— Нет. Я все это придумал сам — признался Мокрист.
— Хорошо. Если бы ты сболтнул такое, то хромал бы до конца жизни, поверь мне.
— Спасибо — мрачно поблагодарил Мокрист — Это была просто ложь, но я знал, что людям захочется поверить в нее. Просто ложь. Это был способ сохранить Почтамт и вырвать «Путь» из рук Позолота. Наверно, ты можешь получить его обратно, если захочешь. Ты и другие люди, которых обманул Позолот. Я помогу, чем смогу. Но я не хочу благодарностей.
Он почувствовал, что она приблизилась.
— Это не ложь — сказал она — Это то, что должно быть правдой. Маме понравилось.
— Она считает, что это правда?
— Она не хочет думать иначе.
Никто не хочет. "Я не вынесу" — подумал Мокрист.
— Послушай, я знаю, кто я. — сказал он — Я не тот, за кого меня принимают. Я просто хотел доказать себе, что я не такой, как Позолот. Больше, чем просто молоток, понимаешь? Но я все равно мошенник. Думаю, ты знаешь об этом. Я могу подделать искренность так ловко, что сам не могу отличить, где правда. Пудрю людям мозги…
— Ты не обманул никого, кроме себя — сказал мисс Добросерд и взяла его за руку.
Мокрист… стряхни ее руку, беги из здания, беги из города, вернись к прежней жизни, или жизням, всегда двигайся, продавай стекло за бриллианты, но каким-то образом так все обернулось, что это не сработает, талант утерян, веселье исчезло, даже карты перестали слушаться его, деньги ушли, и даже зима в безымянном отеле в трущобах, повернувшись лицом у стене…
И тут появился ангел.
— Что случилось? — спросила мисс Добросерд.
Может, ты получил второй шанс…
— Так, мысль одна — ответил Мокрист.
Он позволил разгореться золотому сиянию. Он обманул их, даже в этом. Но была и светлая сторона: он мог продолжать, он не мог остановиться. Все что ему оставалось, это напоминать себе каждые несколько месяцев, что он может бросить все в любой момент. Он мог, но никогда не сделает этого. И здесь была мисс Добросерд, без сигареты во рту, всего в футе от него. Он склонился к ней…
Позади них раздался громкий кашель. Это оказался мистер Грош, державший в руках большую коробку.
— Извините, что прерываю вас, сэр, но это только что принесли для вас — сказал он и неодобрительно шмыгнул носом — Курьер, не из наших. Я подумал, лучше сразу отнести ее вам, потому что там внутри что-то шевелится…
Так оно и было. И отверстия для воздуха, заметил Мокрист. Он открывал крышку очень осторожно, и поэтому успел отдернуть пальцы как раз вовремя.
— Двенадцать с половиной процентов! Двенадцать с половиной процентов! — закричал какаду и вспорхнул на шляпу Гроша.
Внутри не было никакой записки, и никаких надписей на коробке, за исключением адреса.
— Зачем кому-то посылать вам попугая? — спросил Грош, не рискуя поднять руку в пределы досягаемости кривого клюва.
— Это же попугай Позолота, верно? — заметила мисс Добросерд — Он подарил тебе птицу?
Мокрист улыбнулся.
— Да, похоже на то. Пиастры {124}!
— Двенадцать с половиной процентов! - снова завопил какаду.
— Заберите его, мистер Грош, ладно? — попросил Мокрист — научите его говорить… говорить…
— "Доверьтесь мне"? — подсказала мисс Добросерд.
— Отлично! — обрадовался Мокрист — Да, так и сделайте, мистер Грош.
Когда Грош удалился, с попугаем, счастливо устроившимся у него на плече, Мокрист снова повернулся к женщине.
— А завтра — сказал он — я наверняка верну наши люстры!
— Что? — рассмеялась мисс Добросерд — да здесь и крыши-то почти не осталось!
— Люстры важнее, начнем с них. Доверься мне! А потом, кто знает? Может быть, я даже смогу разыскать полированный прилавок! Нет пределов возможному!
И тут откуда-то из-под потолка наполненного суетой главного зала посыпались белые перья. Это могли быть перья ангела, хотя, скорее всего, они были просто перьями голубя, которого где-то на балке потрошил ястреб. Но, так или иначе, важно то, что они появились вовремя. Вопрос стиля.
157 
