— Ох, слава богу! Что там за ужас в саду, что творится?
— Не знаю.
— Ну конечно, эти ужасные девчонки устроили вечеринку, как они посмели, в моем саду, и без спросу, я сейчас пойду и скажу, чтобы прекратили, там сотни человек, они истопчут всю траву, о, черт бы их побрал, черт бы их…
— Нет, стой, там что-то странное, мне кажется, это что-то другое.
— Что же тогда?
— Не знаю. Дьяволовы козни.
— Руби ушла.
— Алекс, иди в дом, выпей и запри дверь.
— Не уходи… ты же ко мне шел…
— Нет, я шел мимо, просто услышал шум.
— Куда ты шел?
— Просто гулял по городу, шел в сторону канала.
— Канала? К тому месту? Не ходи туда, останься со мной, прошу тебя…
— Я только схожу посмотрю, в чем там дело.
— Вернись, не ходи, пожалуйста…
Но Джордж уже исчез.
Ставни Слиппер-хауса одна за другой закрывались, сокращая пятно света на газоне. Снаружи раздался разочарованный стон, за ним смех. Том побежал к дому.
Хэтти распростерла руки, чтобы взяться за обе ставни окна гостиной, и вскрикнула: за окном возникла фигура и прижалась к стеклу, подобно Питеру Пэну.
Том постучал в стекло.
— Это всего лишь я! Можно войти?
Хэтти пронзила его взглядом и с силой захлопнула ставню.
Том, приплясывая по ту сторону еще не закрытой половины окна, кричал:
— Я не виноват! Я их не приводил!
Хэтти с грохотом захлопнула вторую ставню и задвинула засов. Она постояла, глядя в нарисованные глаза вечно молодого брата Алекс. И заплакала.
Ставни закрылись, и свет перестал падать на траву как раз в тот момент, когда Джордж шел по саду. Кто-то встал с травы и сунул ему стакан вина.
Перл сказала Хэтти:
— Послушай, если ты так расстроена, я пойду и попрошу его прийти сюда.
— Нет!
— Тогда я пойду поговорю с ним и выясню, что происходит. Я уверена, что он не хотел…
— Нет, не уходи!
Неста сказала Диане:
— Пойдемте сегодня ко мне домой. Просто для начала, чтобы показать, что вы на это способны…
Бобби Беннинг, сильно перебравший, сидел под сенью кустов, и ему понемногу становилось нехорошо. «Я никуда не гожусь, — думал он, — мне надо подать заявление об уходе. Я никогда не найду другой работы, буду жить на пособие, что скажет мама, это ее убьет».
Питер Блэкет рассказывал во всеуслышание:
— Я сунул ему стакан, гляжу — а это Джордж Маккефри! Я чуть не сдох на месте.
— Питер, тебе пора домой, — сказал Джереми Блэкет.
— Я думаю, нам всем пора домой, — отозвалась Оливия Ньюболд.
Валери Коссом, которой длинная белая туника придавала зловещую красоту, услышала, что Джордж в саду, и пошла его искать. Гектор Гейнс искал Антею. Центр сада не был освещен, но в одном конце его виднелись огни Белмонта, а в другом конце кроны деревьев подсвечивались фонарями с проезда Форума.
Том совершенно отчаялся. Шум и смех еще усилились, и, кажется, в заднюю калитку начали заходить какие-то совсем незнакомые люди. Он хотел все объяснить Хэтти, но не знал как, и уйти тоже было невыносимо. Ему в голову пришла еще одна расстроившая его мысль: Доминик Уиггинс наверняка решил и расскажет об этом Несте, что Том вел Антею к Дороге влюбленных, чтобы возлечь с ней под кустами боярышника.
Отец Бернард потерял Диану, зато нашел Бобби Беннинга. Он сел рядом со страдающим юнцом и обнял его одной рукой.
— Откройся мне, сын мой.
Перл сказала Хэтти:
— Я пойду найду его, не переживай, я быстро. Я выйду через заднюю дверь, а ты запри за мной, и я тебе покричу, когда вернусь.
Валери сказала:
— Привет, Неста, ты Джорджа не видела? О, привет, Диана, ты не видела Джорджа?
— Он здесь? — спросила Диана и помчалась прочь меж кустов.
— Она как испуганная мышка, — сказала Неста. — Мне просто плохо становится, когда я вижу, что женщина так боится мужчины.
Расстроенная, Валери пошла искать дальше.
«Нельзя же просто взять и постучать в дверь, — думал Том, — меня не впустят, и я выставлю себя полным идиотом, это просто позор, лучше всего вернуться домой. Завтра напишу письмо с извинениями. О боже». Нетвердой походкой он направился по саду в сторону Белмонта и вдруг понял, что за ним идет девушка, совсем незнакомая. В сад набилась куча каких-то посторонних людей, но Том ничего не мог с этим поделать.
— Эй, что вам тут надо? — спросил он. И добавил: — А мне-то тут что надо, если уж на то пошло?