ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Охота на пиранью

Винегрет. Але ні, тут як і в інших, стільки намішано цього "сцикливого нацизму ©" - рашизму у вигляді майонезу,... >>>>>

Долгий путь к счастью

Очень интересно >>>>>

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>




  90  

Утолив голод, Цицерон спешно и кратчайшим путем направился к Марсову полю. Он спустился к Бычьему форуму и прошел к цирку Фламиния, за которым находились театр Помпея с колоннадой в сотню колонн, помещение для заседаний Сената и, наконец, сама вилла, которую (Цицерон усмехнулся) он однажды сравнил с утлым яликом, притулившимся к яхте. И это действительно так. Не то чтобы вилла была такая уж крошечная, просто театр подавлял ее своими размерами.

Помпей был один, он радостно поздоровался с Цицероном и налил ему в чашу отличного белого вина, разбавив его кристально чистой родниковой водой.

— Ты готов к завтрашнему сражению? — спросил великий человек, повернувшись на ложе так, чтобы хорошо видеть гостя, сидевшего в отдалении.

— Как никогда прежде, Магн. Великолепная речь!

— Гарантируешь, что Милона оправдают?

— Я приложу все силы для этого.

— Понятно.

Некоторое время Помпей молчал, оглядывая через голову посетителя золотую гроздь винограда, подаренную ему евреем Аристобулом. Потом пристально посмотрел Цицерону в глаза и сказал:

— Я не хочу, чтобы ты произносил эту речь.

У Цицерона отвисла челюсть.

— Что? — глупо спросил он.

— Я не хочу, чтобы ты произносил эту речь.

— Но… но… я обязан! Мне отвели на нее три часа!

Помпей встал, прошел к большой двустворчатой двери, ведущей в сад перистиля. Дверь из литой бронзы была обшита великолепными резными панелями со сценами, изображавшими битву между лапифами и кентаврами. Конечно, скопированными с Парфенона, с его мраморных барельефов.

Глядя на лапифов, Помпей объявил в третий раз:

— Я не хочу, чтобы ты произносил эту речь, Марк.

— Почему?

— Если она оправдает Милона, — сказал, глядя на кентавра, Помпей.

Щеки Цицерона стало покалывать, по спине потекли струйки пота. Он облизал губы.

— Я был бы благодарен за объяснения, Магн, — произнес он со всем достоинством, на какое только был способен в столь неприятный момент, и сжал кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках.

— Я полагал, это очевидно, — небрежно сказал Помпей, обращаясь к окровавленному крупу кентавра. — Если Милона оправдают, для половины Рима он станет героем. Это значит, что в следующем году его выберут консулом. А я больше не нравлюсь Милону. И через три года, когда я сложу с себя губернаторские полномочия, он непременно обвинит меня в чем-нибудь, как уважаемый и обладающий большим влиянием консуляр. Я не хочу, подобно Цезарю, всю оставшуюся жизнь прятаться от злонамеренно сфабрикованных обвинений во всем подряд, от измены до вымогательства. С другой стороны, если Милона осудят, он уедет в ссылку без права возвращения. А я буду в безопасности. Вот почему.

— Но… но… Магн, я не могу! — выдохнул Цицерон.

— Сможешь, Цицерон. И более того, ты сделаешь это.

Сердце Цицерона повело себя странно. Перед глазами повисла мелкая сетка. Он сел прямо, зажмурился и несколько раз глубоко вдохнул. По натуре он, конечно, был пуглив, но не труслив и, сталкиваясь с несправедливостью, мог повести себя удивительно твердо. Эту твердость Цицерон ощутил в себе и сейчас, когда открыл глаза и посмотрел на спину хозяина дома, едва прикрытую тонкой туникой, ибо в комнате было тепло.

— Помпей, ты просишь меня проигнорировать интересы клиента, — сказал он. — Я понимаю, зачем тебе это нужно. Но я не могу с тобой согласиться. Это не гонки на колесницах, и, кроме того, Милон — мой друг. И я сделаю для него все, что могу, независимо от чьих-либо мнений.

Помпей перевел взгляд на другого кентавра, из груди которого торчало пущенное лапифом копье.

— Тебе нравится твоя жизнь, Цицерон? — спросил он совсем мирно.

Дрожь усилилась. Цицерон вынужден был отереть взмокший лоб складками тоги.

— Да, нравится, — прошептал он.

— Я так и думал. В конце концов, и второе консульство у тебя впереди, и возможность получить место цензора.

Раненый кентавр явно был весьма занимательным. Помпей наклонился, чтобы лучше рассмотреть место, куда вошло острие.

— Тебе решать, Цицерон. Если завтра Милона оправдают, все эти перспективы исчезнут, а твой очередной сон станет вечным.

Положив руку на шарообразную ручку двери, Помпей толкнул створку и вышел. Цицерон сидел на ложе, тяжело дыша, закусив губу. Колени его тряслись. Время шло, но он не замечал его хода. Наконец он уперся обеими руками в край ложа и встал. Ноги держали. Он сделал шаг, потом еще. И пошел.

  90