.
Очередная сказка о Золушке 
68 
И это желание никуда из меня не исчезло. Если я не смог его осуществить, значит, оно забилось куда-то глубоко, но не исчезло, и я продолжаю с ним жить. А по ходу жизни всё только накапливается. Узнал про то, что железнодорожники ездят туда-сюда, вот ещё железнодорожники добавились. И всё накапливается, накапливается. А с какого-то момента голова перестаёт расти. А интересно, где все эти накопления помещаются? Иногда даже обхватываю голову руками и думаю: «Господи, какая же она маленькая! Пятьдесят восьмой размер всего. Такая маленькая, и сколько же в ней говна!»
Но как же хочется спеть, как Элвис. Спеть сильным и красивым голосом, в красивом костюме, красивую песню, такую песню, которую я мечтал спеть с детства. И если бы я спел как я, как Элвис, то есть будто бы Элвиса не было, а был только я, то мне сразу стало бы легче. Надо же хоть от каких-то желаний избавляться. Но где так можно спеть? В караоке? Негде! Так и буду жить с Элвисом.
Как же сложно разобраться с тем, чего ты действительно хочешь. Например, вот сижу я на диване. Диван новый, хороший, удобный. Диван хороший, а мне на нём плохо. Просто я помню, что я увидел этот диван полгода назад в каталоге, позвонил по указанному телефону, спросил, можно ли заказать такой диван. Мне сказали, что, конечно, можно. Я спросил, а быстро ли они его привезут. Они ответили, что привезут очень быстро. Везли четыре месяца, привезли не того цвета. Я, конечно, возмутился, сказал: «Вы что, с ума сошли! Это же не тот цвет!» А они тут же предложили большую скидку. А я тут же подумал, что цвет-то неплохой. Просто такого цвета в каталоге не было. И вот уже два месяца сижу на этом диване, и мне на нём плохо. И дело даже не в том, что цвет не тот, который я заказывал. Цвет даже ещё лучше. И диван удобный и красивый. Просто я сижу на нём, помню, что я хотел этот диван, но никак не могу вспомнить, как я мог его хотеть.
И дома всё так, как я хотел. И то, что я хотел. Особенно по отдельности. Всё по отдельности так, как я хотел. Вот обои. Я их хотел. Мне никто их не навязывал. Вот висит на стене картина, я её хотел, я её купил, я её вставил в раму, которую хотел, я повесил её ровно на то место, на которое хотел. И даже сам вбил гвоздь. И вот так дома всё, как я хотел. Но всё по отдельности. И вот я сижу на диване, который хотел, смотрю на всё то, что хотел, и думаю: «Господи, как я мог всего этого хотеть!» А на работе ещё хуже, чем дома. При этом я отлично помню, что так хотел эту работу.
И вот так возвращаешься ты как-нибудь с работы, вечером, и понимаешь, что единственная перспектива вечера – это диван. А на работе всё очень плохо. Когда так всё накопилось. И выхода не видно. Да ещё шеф такой дурак! Ну просто дурак! Раньше был человек как человек. А теперь просто удила закусил, просто сел на шею и ножки свесил. И такое себе позволяет. Но так не должен себя вести руководитель. Просто дурак и всё… Или вы сами шеф. И все подчинённые такие дураки, что просто невозможно.
И вот идёте вы домой, а дома тоже всё как-то не так. И тоже как-то накопилось. И всё как-то тянется по привычке. Не семья, а одна видимость. Вы живёте все как-то парал–лельно.
Идёте вы в таком вот состоянии домой и видите, как какой-то дворник лениво и плохо метёт двор редкой метлой. Покуривает он папироску, бормочет себе под нос какой-то мотивчик, и попахивает от него перегаром. Смотрите вы на этого дворника и думаете: «Вот она, жизнь. Простая, понятная, без зауми жизнь. Какие у него проблемы? Зимой – снег, осенью – листья. Это же нормальные, естественные проблемы. Это же так прекрасно, когда тебя волнует зимой снег, а осенью листья. А я на работе чем занимаюсь?..»
Но при этом вы проходите мимо дворника и идёте домой. Никаким дворником вы быть не хотите. И вы не подойдёте к дворнику, не скажете ему: «Значит так, мужик, давай-ка сюда метлу, папиросу и перегар. А сам на-ка ключи, адрес такой-то, ступай туда, там отличный диван. Иди посиди». Нет, вы пройдёте мимо дворника и пойдёте домой. А дома вас не особенно ждали. Там кто-то готовит ужин, а кто-то готовит уроки. В подготовке ужина вы поучаствовать не можете. Тогда решаете проявить чудеса педагогики. Подходите туда, где готовят уроки, и говорите: «Ну-ка, дай-ка сюда дневник… Ты в каком классе, вообще, учишься?»
И не можете вы в такой вечер найти себе места. Потому что непонятно, хотели ли вы того, что у вас есть, и того, из чего состоит жизнь. А что вы чувствуете в такой вечер? А чувствуете то, что так дальше жить нельзя. Сильно это чувствуете. Но совершенно не понимаете, что нужно делать. И не можете вы найти себе места и хотите хотя бы что-нибудь в этот вечер сделать по дому, как мужчина, чтобы хоть как-то и чем-то себя занять. Послонялись, послонялись и наконец сделали то, что можете сделать, как мужчина, по дому: нашли пульт от телевизора, сели на диван и включили телевизор.
68 
