Последние отзывы

  148  

Матушка оглядывала его суровым взглядом, не преминув отметить расстегнутый ворот рубашки и изрядно помятые брюки.

— Сдается мне, что на этот раз ты залез рукой куда совсем не следует и совершил гораздо более серьезный проступок, — сухо ответила герцогиня.

Собрав остатки сил, Джастин приосанился, прислонился спиной к двери и скрестил руки на груди, намеренно копируя позу матушки.

— Признаю себя виновным по всем статьям обвинительного приговора. И что теперь ты собираешься делать? Снова лишить меня наследства?

— Разве забыл? Теперь ты герцог, и никто не может лишить тебя титула и наследства, ни я, ни кто-либо другой. Напротив, при желании у тебя есть возможность отправить меня в приют для престарелых вдов.

— Ах, вот как? В таком случае позволь расценить твои слова как нежелание уступить место другой женщине. Надо полагать, ты подозреваешь, что кому-то не терпится заполучить титул герцогини. Остается только выяснить, кто бы это мог быть.

— Насколько я понимаю, претендентка налицо, — многозначительно повела головой в сторону двери матушка.

— Мне кажется, ты глубоко заблуждаешься, — возразил Джастин, потирая голову. На миг показалось, что ему еще меньше шести лет.

— Что ж, очень жаль. У вас могли бы родиться красивые дети, — сказала герцогиня, пытливо взглянула на сына и добавила: — Впрочем, о чем это я? Думаю, вы именно этим и занимаетесь.

Глухо бормоча проклятия, Джастин отошел на несколько шагов в сторону и замер, подбоченившись, спиной к матушке. Наружу прорвалась злость, которую он долго скрывал.

— Когда ты мне была нужна, когда я остро нуждался в твоей помощи и поддержке, я ничего не получал. С чего ты взяла, что сейчас имеет смысл тебе довериться?

— Не думаю, что ты сейчас разрыдаешься, упадешь мне на грудь и поделишься своими тревогами, — сухо ответила матушка, в ее голосе не было и тени жалости к себе. — Без тебя знаю, что я была хорошей женой и абсолютно негодной матерью.

Джастин круто развернулся, до глубины души пораженный этим неожиданным признанием.

— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему отец буквально не выносил твоего присутствия?

— Да, почти ежедневно, — мрачно ответил Джастин, тупо уставившись в пол, — и ответ неизменно был одним и тем же: видимо, я плохой сын, с червоточинкой.

— Ничего подобного, никакой червоточинки не было, — отрицательно покачала головой герцогиня. — Напротив, ты был прекрасным сыном, все в тебе искрилось и сверкало, да так ярко, что отец не находил себе места от зависти. — Джастин не верил собственным ушам. — Фрэнк Коннор не всегда был таким, каким ты его знал. Подобно тебе, он не нуждался в титуле и судоходной компании, чурался почестей и денег. Они его обременяли, висели на шее тяжким грузом и тянули вниз, приземляли, а он витал в облаках. Больше всего в жизни ему хотелось распустить паруса и уйти за горизонт в кругосветное путешествие, мир посмотреть и себя показать, но ему не хватало силы воли, решительности и мужества, он никак не мог отважиться на смелый шаг, просто встать и уйти, заняться любимым делом. В этом отношении у вас нет ничего общего.

Джастина раздирали противоречивые эмоции, он просто не знал, что думать, слова застряли в глотке, и оставалось только молча слушать.

— Твой отец отказался от своей мечты и в результате стал злым, вечно недовольным и вечно брюзжащим стариком с дурным характером. — Матушка приблизилась, встала на цыпочки и нежно поцеловала сына в щеку, в нос ударил давно забытый аромат лилий и камфары. — Не повторяй ошибки отца, сынок.

Герцогиня ушла, а Джастин тупо смотрел ей вслед, глубоко задумавшись. «Скорее всего матушка абсолютно права. Пора похоронить мертвых и позволить наконец Дэвиду упокоиться в мире. Видимо, пробил час, когда у нас с Эмили появилась возможность жить не только сегодняшним днем. Перед нами открывается счастливое завтра».

Ливрейный лакей с поклоном принял у дам накидки, и Эмили в сопровождении Лили вошла в фойе роскошных апартаментов графини Гермон. Открывшаяся далее гостиная была убрана и обставлена в стиле Возрождения. Потолок подпирали изящные дорические колонны на базах, отполированных до ослепительного блеска. В углу наигрывал тягучие мелодии музыкальный квартет. Эмили подмела мраморный пол длинным шлейфом платья и была представлена группе беззаботно щебетавших гостей.

Жаркий свет канделябров соперничал с тусклым зимним светом, проникавшим в комнату сквозь оконные переплеты. После сумрачного Гримуайлда, выдержанного в готическом стиле, Эмили показалось, что она очутилась в залитых ярким светом райских кушах, и на мгновение даже зажмурилась.

  148