43 
Он протягивал Меган знакомый пожелтевший лист бумаги. Девушка побелела. Неужели он не понял, что оно адресовано вовсе не Меган Гилберт? Или он добровольно отказывается от сокровища? Или издевается над ней, прекрасно зная, что никакого ларца там уже нет и в помине? Или… Меган посмотрела в честные голубые глаза Алекса, в которых не было ни тени насмешки или издевки… Или он просто не стал читать чужое письмо?
Ей стало до такой степени стыдно за свои дурные мысли, что она едва могла пошевелиться. Какая же она дрянь по сравнению с ним!
– Так ваше это письмо или нет? – снова спросил Алекс.
– М-мое, – кивнула Меган и осторожно взяла у него письмо, стараясь не дотронуться до его руки.
Наступила неловкая пауза. У Меган не было сил вести разговор, хотя на языке вертелось много вопросов. Тот злополучный поцелуй в один миг лишил ее какого-бы то ни было достоинства. Она не имеет права рассчитывать на элементарное уважение со стороны Алекса. Уехать как можно скорее – единственный выход из положения. Но как уехать, если под одной из половиц «Вереска» лежит драгоценное рубиновое ожерелье? И пусть ее права на драгоценность сомнительны, она не успокоится, пока до конца не прояснит судьбу семейной реликвии…
Меган казалось, что ее лицо горит ярким румянцем стыда, да и весь ее облик выдает виноватое замешательство. Однако Алекс видел перед собой чрезвычайно сдержанную, если не сказать, суровую молодую леди. Он не замечал ни смущения, ни виноватого вида. Алекс злился на самого себя. По всему выходило, что вчерашний поцелуй не только не сблизил его с Меган, но и лишил всех шансов завоевать ее расположение. Он неосторожно поспешил, и вот результат – она даже смотреть на него не желает. А вчера она была совсем другой. Да и, черт возьми, в спальне его оказалась по какой-то неведомой причине…
Алекс судорожно придумывал, что бы такое сказать, но его знаменитое на весь Нью-Йорк красноречие вдруг иссякло. Он мог бы говорить стихами или не говорить вообще, но и то, и другое было одинаково плохо. Бессмысленно объясняться в любви женщине, от которой так и тянет нестерпимым холодом. К тому же женщине, которая волей-неволей зависит от него… Идиот! Алекс чуть не расхохотался вслух. Он совсем забыл, что Меган фактически на него работает. Он платит ей жалование, и она считает его хозяином точно так же, как горничная или кухарка. И даже если она к нему хоть капельку неравнодушна, она ни за что не признается в этом, пока… не уволится! А увольняться она вроде бы не собирается. По всему выходило, что Меган дорожит своей работой, хотя большим ее жалование не назовешь. Но когда-то она отказалась работать на мистера Литтлби, значит, ее что-то надежно удерживает в «Вереске»… Интересно, что?
– Кстати, мисс Гилберт, вчера мне случайно стало известно, что мистер Литтлби предлагал вам работу, но вы отказались, – небрежно заметил Алекс.
– Он сам вам рассказал? – удивилась Меган.
– Н-нет, – смутился Алекс.
Понятно, усмехнулась про себя девушка. Местные сплетники донесли.
– Наверное, я лезу не в свое дело, но почему вы все-таки остались в «Вереске»? Жалование, которое вам платила моя бабка, большим не назовешь…
Меган внутренне напряглась. Чего Алекс добивается? Может быть, он все-таки заглянул в письмо и теперь хочет выманить у нее признание?
– Мистер Литтлби оказал мне большую честь, когда пригласил работать с ним, – осторожно сказала Меган. – Но я была связана обязательствами перед миссис Траут.
– Вы хотите сказать, что подписали контракт?
Едва заметная улыбка коснулась губ Меган. Контракт… Как это по-американски.
– Я дала слово, – просто проговорила она.
– Но теперь-то вы свободны от своего слова…
Кровь бросилась Меган в лицо. Все ясно. Он выгоняет ее из «Вереска» и пытается словесными увертками подсластить пилюлю.
– Почему бы вам прямо не сказать мне, что я уволена? – воскликнула девушка, вскидывая голову. – Я сегодня же уеду из «Вереска».
Алекс похолодел. Такой реакции он не ожидал. Об увольнении не может быть и речи! Если она сейчас уедет, то как он потом объяснит ей, что уволил ее лишь для того, чтобы быть к ней ближе?
– Я хочу, чтобы вы оставались в «Вереске» так долго, как пожелаете, – с убеждением произнес он.
. – Тогда к чему все эти разговоры? – подозрительно спросила Меган.
– Э-э… я просто хочу узнать вас получше.
Меган чуть нахмурилась. Какой Казанова выискался. К каждой подход найдет. Катание на машине и танцы под патефон для Лили Вандемир и Агаты Моллест; душевные разговоры для Меган Гилберт. Только ничего у него не выйдет!
43 
