56 
— И вы позволили ему остаться здесь и терзать нас своими дикими выходками, изводить меня своей беспричинной ненавистью. Ведь он так и не смог простить мне то, что я старший сын и по праву распоряжаюсь наследством предков.
— Я надеялась, что он образумится, — прошептала леди Элизабет. — Я была уверена, что он исправится, оставит алмазы в покое, станет наконец настоящим Аркрофтом...
— Значит, ваш брат ненавидит вас, Берти, — протянула Леонарда. — Неужели это все из-за горстки камней? В голове не укладывается.
— Почему же? — усмехнулся Берти. — Одна юная баронесса была готова прикарманить немного из этой горстки... Они и вас сумели пленить, Леонарда.
Та вспыхнула как пион, но не нашлась, что возразить в ответ.
— Бриллианты способны свести с ума кого угодно, — продолжал Берти, — но его ненависть ко мне подогревалась не только на этом огне. Этой зимой в нашем доме появилась мисс Алмеду, и Джеймс воспылал к ней любовью.
Когда Берти заговорил об этом, его голос предательски дрогнул, но он взял себя в руки и продолжал:
— Если бы я заметил хотя бы небольшое расположение со стороны Изабель, я бы только обрадовался этому. — Страдание прозвучало в его голосе. — Я надеялся, что любовь поможет ему прийти в себя. Но мисс Алмеду не разделила чувства моего брата...
Берти чуть помедлил, вопросительно глядя на Мэгги в надежде, что она подтвердит его слова. Но девушка молчала. Она чувствовала, что все взгляды устремлены на нее, и ей было не по себе. Меньше всего она хотела стать причиной, пусть и невольной, кризиса в этой семье.
— И это подхлестнуло его ненависть. Каким ядом он отравил ее сердце, я не знаю. Надеюсь, что она просветит нас сейчас насчет тех историй, на которые только что ссылался Джеймс.
Мэгги глубоко вздохнула. Теперь ее черед. Как признаться перед всеми в том, что она была настолько глупа, что выслушивала бредовые истории об убийцах и алмазах и верила им? Пусть не до конца, но все-таки Джеймсу удалось посеять сомнение в ее душе.
— Он рассказал мне историю алмазов, — тихо начала девушка. — Про то, что на них висит проклятие. Как будто они обладают силой порабощать человеческую душу и для освобождения необходима кровь девушки со светлыми глазами. Джеймс... — Мэгги запнулась, произнеся это имя. — Он сказал, что вы, Берти, подвержены недугу, который поразил и его деда, и его отца. И что вы твердо намерены меня убить... Он говорил, что вы подошли ко мне во время спиритического сеанса и прикоснулись чем-то холодным, что это вы подкараулили меня в коридоре и напугали. Что вам доставляет удовольствие видеть страх на моем лице и что самый удобный способ заманить меня в ловушку — это жениться на мне, а потом уничтожить, как поступил когда-то его отец. Тоже ради алмазов.
— И вы ему поверили? — воскликнул Берти. — Боже мой, Изабель, как вы могли!
Он отвернулся. Свыкнуться с мыслью о том, что любимая женщина предпочла другого, было очень больно, но узнавать сейчас, что она все это время считала его помешанным и сторонилась как чумы, было невыносимо.
— Я... я запуталась, — пролепетала Мэгги. — Он был очень убедителен, поверьте мне, Берти. Но все равно я сомневалась, и это очень раздражало его...
— Вот видишь, бабушка, — с упреком проговорил Берти. — Твой милый внук заигрался до такой степени, что выставил меня в глазах Изабель сущим монстром.
— У него были свои цели, — торжественно заявила леди Элизабет, метнув гневный взгляд на Мэгги. — Мадемуазель вела себя не слишком корректно, и мой бедный мальчик был вынужден прибегнуть к обману, чтобы получить хотя бы один ласковый взгляд.
Мэгги вспыхнула. Леди Элизабет перевернула все с ног на голову.
— Странный способ покорять женские сердца, — хмыкнул Берти. — Но кто поймет логику Джеймса Аркрофта?
— Я не понимаю одного, — вдруг подала голос Леонарда. Разговор о чувствах, которые мужчины испытывают к Изабель, был для нее невыносим. Почему он полез за алмазами сегодня? Ведь там было невозможно ничего разглядеть!
Слушая баронессу, все невольно улыбнулись. Она была наивна как ребенок.
— Именно поэтому и полез сегодня, — задумчиво пробормотал Берти. — Грейвсон обнаружил, что система электроснабжения была повреждена намеренно. Джеймс все хорошо рассчитал, Леонарда, и ему было легко пробираться в темноте, потому что он взял с собой мощный фонарик.
Берти непроизвольно подчеркнул слово «ему», и баронесса закашлялась. Намек был слишком ясен. Ей-то было неудобно следовать за ним, так как у нее не было осветительного прибора...
56 
