25 
Бессмертный самец… могучий мужчина.
Кэдрин с изумлением обнаружила, что перегнулась через перила, чтобы разглядеть его получше. Он был еще сильнее, чем ей представлялось. Что означало – он еще привлекательнее, чем она опасалась.
Молнией пронеслось воспоминание, как могучее тело Себастьяна накрыло ее в то утро. Обнимающие ее сильные руки, тесное соприкосновение бедер…
Поежившись, она уставилась на собственные руки. Гусиная кожа! Это что-то новое!
Бауэн бросился вперед, выпростав когти. Себастьян отскочил. Когти оборотня крошили мрамор колонны, словно она была из талька. Взметнулся кулак Себастьяна, сплющивая Бауэну нос. Удар оборотня тоже достиг цели.
Четыре когтя располосовали Себастьяну грудь. Хлынула кровь обоих бойцов. В галерее зашумели:
– Они оскверняют священный храм Риоры! Она разгневается.
– Ох, боги, да вы поглядите на мрамор! Мы тут все обречены.
– Кто-нибудь, заткните дыру деревом!
Кэдрин вздохнула. Вот он какой, ее мир!
Послышались новые протестующие голоса, уже громче.
Риора была та еще дива, по сравнению с которой Мэрайя Кэри покажется сущим ягненком. С нее станется отменить состязание просто из вредности.
Кто-то из участников крикнул:
Кто может прекратить драку вампира и оборотня?
Все воззрились на Кэдрин.
– Это может сделать ведьма, – произнесла Кэдрин нарочито скучающим голосом, указывая на Марикету Долгожданную. По всеобщему мнению, Марикета считалась самой могущественной ведьмой из когда-либо появлявшихся на свет. Очевидно, она явилась сюда, намереваясь принять участие в состязании, а ведь ей едва исполнилось двадцать два года.
Впрочем, по ее виду никаких заключений о возрасте не сделаешь – она всегда надевала плащ с капюшоном, да еще накладывала чары, благодаря чему плащ облекал ее, словно блестящий кокон. И Кэдрин гадала – что за лицо спрятано под капюшоном?
Девушка отозвалась:
– Я не могу колдовать в чужом храме.
Не станет состязания – и Кэдрин лишится одного из двух стимулов жить. Тяжело вздохнув, она извлекла меч из ножен и спрыгнула вниз. Подошла неторопливо к дерущимся и проскользнула меж ними снизу, чтобы выскочить, как пружина, в центре сражения. Раскинула руки в стороны, нацелившись острием меча в грудь Бауэна, а когтями в горло Себастьяна.
Бауэн зарычал, налегая на острие:
– Убирайся с дороги, чертова валькирия! Мне плевать, какие у него глаза. Ты что, не понимаешь, кто он?
Себастьян исчез из захвата ее когтей, возник сбоку от нее, а затем вдруг загородил Кэдрин собой. Теперь он был совершенно открыт для нападения Бауэна, так как одной рукой ему приходилось держать валькирию. Она так удивилась, что не стала сопротивляться, лишь нахмурилась под прикрытием его широкой спины. Но Бауэн ринулся в атаку и схватил Себастьяна за горло, намереваясь оторвать ему голову. Свободная рука вампира нацелилась в горло оборотня, но даже сейчас он не отпускал Кэдрин, прижимая ее к своему боку.
Ей стало смешно. Самец защищает ее. Как… необычно.
Встряхнувшись, Кэдрин сжала руку Себастьяна, чтобы освободиться из-под его опеки.
– Бауэн, ты устроил драку в храме Риоры, – сказала она. – Если не прекратишь, рискуешь участием в состязании.
Под ее пальцами вздымались бугры мышц Себастьяна, возбужденного схваткой. Его тело трепетало от переполнявшей его силы, горело жаром. Словно в тумане, Кэдрин придвинулась к нему ближе, наслаждаясь запахом его тела, будь оно неладно. Он снова схватил ее, загораживая собой.
Почему она не сопротивляется?
– Кэдрин, я тебя не понимаю, – проревел Бауэн.
Она выглянула из-за спины Себастьяна.
Не будет никакого состязания, Риора его отменит.
– Она не посмеет. И уж точно ее не остановит смерть вампира.
Кэдрин кивнула. Странное дело, глаза Бауэна сделались еще страшнее, наливаясь льдисто-голубым цветом, характерным для его звериной ипостаси. Он отпустил Себастьяна и выставил перед собой раскрытые ладони. Кажется, он ругался по-шотландски.
Оборотень, который охотно прекратил драку, вместо того чтобы нанести смертельный удар? Решительно выдалась неделя чудес.
– Отпусти его, Себастьян, – приказала Кэдрин. – Тебе придется это сделать.
– Закончим бой, – потребовал Себастьян у оборотня, едва шевеля разбитыми губами.
Бауэн вытер лицо рукавом.
– Нет, не сейчас.
Как только Себастьян отпустил его, оборотень отодвинулся, не опуская, впрочем, рук.
25 
