ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  21  

— Вы боитесь того, что я найду в письмах.

Она боялась того, что она нашла в письмах.

— Вы не хотите меня, — повторила Виктория.

— Но я хочу, мадемуазель, — ответил он. Серебряные глаза, лишенные желания.

Нет, он не хотел ее, но знал, что она хотела его.

«Знал ли он, когда гладил кожаную морщинку, что я чувствовала его прикосновение внутри своего тела?», — мимолетно задумалась она.

И немедленно прогнала эту мысль.

Конечно, знал. Каждое движение — каждое слово, которое он сказал — было просчитано.

— Если бы вы хотели меня, сэр, вы бы взяли меня.

Знакомая неподвижность опустилась на Габриэля.

Лицо Виктории отражалось в его зрачках, два бледных круга, окруженных чернотой.

— Я не могу взять вас, мадемуазель, — наконец ответил он.

— Почему?

«Почему», — отразилось от голубых эмалированных стен.

— Потому что, если я возьму вас, вы умрете.

«Вы умрете», — пробежало по ее позвоночнику.

— Я могу умереть, если останусь с вами; я могу умереть, если оставлю вас. — Конечно, это говорила не Виктория, однако это ее голос звучал в ее ушах. — Мне кажется, сэр, что если я все равно собираюсь умереть, я бы предпочла это сделать не девственницей.

Ее бесстыдные слова повисли между ними.

Его глаза вспыхнули.

«Как может вспыхнуть серебряный лед?» — изумилась Виктория той частью своего разума, которая еще была способна к удивлению.

— Я не позволю вам умереть, — ответил он.

— Но вы уже сказали, что не можете гарантировать этого, — парировала Виктория.

Он не ответил.

— Если вы заставите меня остаться, сэр, я соблазню вас, — заявила Виктория. Чистая бравада. Она не имела никакого понятия, как соблазнить мужчину.

— Тогда вы заплатите за последствия, мадемуазель. — Чернота его зрачков поглотила серебро радужек. — Как и я.

Темнота сомкнулась вокруг нее.

— Почему вы думаете, что я повредила бы вам? — спросила Виктория. И не смогла скрыть отчаяния в своем голосе.

— Почему вы боитесь дать мне прочесть ваши письма? — нанес он встречный удар.

— Возможно, сэр, потому что мы оба испытываем один и тот же страх.

Серебро обвело черноту его зрачков.

— Чего же, по-вашему, я боюсь, мадемуазель? — вежливо спросил он.

В его глазах, в его голосе таилась смерть.

Виктория не убивала, но этот человек убивал. Она ни секунды не сомневалась, что он сделает это снова.

— Я думаю, что вы боитесь прикосновений человека противоположного пола, сэр. — Виктория сжимала свой плащ, вдыхая туман, вдыхая влагу, вдыхая резкий запах собственного страха.

— Вы думаете, что я боюсь прикосновений человека противоположного пола, — тихо повторил он, распробывая слова на вкус. — Вы думаете, что я боюсь прикосновений женщин. Вы боитесь прикосновений женщин, мадемуазель?

Прикосновений женщин… как будто к нему прикасались мужчины?

Виктория сглотнула.

— Нет, я не боюсь прикосновений женщин.

— Тогда чего вы боитесь, мадемуазель, раз мы испытываем один и тот же страх?

— Я боюсь прикосновений мужчины, — отчаянно сказала Виктория.

Свет, обводивший его зрачки, сиял ярче, чем люстра над ними, совершенный, опасный круг чистого серебра.

— Я боюсь, что мне понравятся прикосновения мужчины, — решительно продолжала она.

Сердце Виктории грохотало в ушах, признавая правду, которую она так долго скрывала. Правду, которую ее вынудили признать письма.

— Я боюсь, что я по натуре такая же шлюха, как и на деле.

Глава 4

Голос Виктории эхом отдавался между ними. Казалось, сереброглазого сереброволосого мужчину приковали к месту ее слова:«Боюсь прикосновений… боюсь, что мне понравятся прикосновения… боюсь, что я по натуре такая же шлюха, как и на деле».

Или, возможно, это Викторию приковал к месту тот факт, что она произнесла такие слова.

Стыд, который должен был появиться в результате признания, не пришел.

Виктория опустила подбородок, побуждая его осудить ее — его, кто продал свое тело. Как она продала свое.

— Письма в моей сумочке заставили меня понять, кто я есть. Я была влажной от желания. Потому что яхотела, чтобы вы — незнакомец — коснулись меня.

Боль пронзила ее грудь.

— Это не продажа тела делает человека шлюхой, не так ли? — произнесла она беспечно; ее голос не был беспечным. — Это удовольствие, получаемое от сексуального контакта. Я хотела, чтобы вы коснулись меня, поэтому я — шлюха.

  21