Особенно,... 
66 
— Многие гувернантки не имеют дома и семьи.
Невозможно было превратно истолковать намеки Габриэля.
— И так как многие из нас бездомны, вы считаете, что госпожа Торнтон нанимает — и увольняет — гувернанток для какой-то низменной цели?
— Да, — прямо ответил он, наблюдая за ней…
— Вы думаете, что с теми другими гувернантками обходились точно так же, как и со мной?
— Возможно, — сказал Габриэль.
Но если это действительно так…
— Вы думаете, что мужчина, который писал мне письма, писал также письма другим гувернанткам.
Габриэль не ответил.
Ему не нужно было отвечать. Ответ был в его серебряных глазах.
У Виктории появилось ощущение, будто ее кожа превратилась в отдельное существо и теперь пытается сползти с нее.
— Вы думаете, что те другие гувернантки мертвы, — в нарастающем ужасе сказала она.
Тогда как Виктория все еще была жива. Спасенная упрямой независимостью.
Он невозмутимо оценивал ее реакцию; жар его тела не согревал ее.
— Конечно, мистер Торнтон знал бы, если его жена была соучастницей… — Виктория подавила панику, — …убийств.
— Ему нравится считать, что его жена — ревнивая женщина.
Виктория никогда не видела, чтобы миссис Торнтон выказывала какие-либо признаки ревности.
— Зачем бы ей… Какого бы удовольствия добилась женщина… Я видела почерк миссис Торнтон. — Сбивчивый голос Виктории нашел опору. — Это не она писала те записки.
Теплое, пахнущее корицей дыхание обдавало ее лицо.
— Значит, мы должны узнать, кто их писал.
Виктория могла доверять Габриэлю. Или могла сомневаться в нем.
Ее выбор…
— Откуда я знаю, что надпись на манжете — это не ваш почерк?
— Это легко доказуемо.
Как и причастность миссис Торнтон к мужчине, который ждал, что Виктория придет к нему ради пищи. Убежища. Наслаждения.
— Вы не причините вреда миссис Торнтон, — сказала Виктория. Но кого она убеждала?
— Я не буду убивать ее, — согласился Габриэль.
— Как вы… убедили мистера Торнтона встретиться с вами?
— Я встретил его в парке, вне дома.
Да, парк, окутанный туманом, был уединенным местечком.
— Миссис Торнтон по утрам ходит по магазинам, — поспешно предложила Виктория. — Возможно, вы могли бы перехватить ее тогда…
— Я видел гувернантку, которую они взяли вместо вас, мадемуазель, — со спокойной рассудительностью сказал Габриэль. — Возможно, они потеряют терпение с вами и сосредоточатся на ней.
И другая женщина падет жертвой манипуляций. Уволенная без рекомендаций. Понемногу умирающая каждый день от бедности и отчаяния.
Получающая письма, сулящие наслаждение и безопасность.
— Хорошо, — решительно сказала Виктория. — Я помогу вам.
— Merci, мадемуазель.
Без предупреждения Габриэль отстранился.
— Доверие, мадемуазель. — Теплое дуновение корицы сменилось резким запахом сожженной шерсти. — Мы оба должны доверять.
Виктория не позволит ему лгать ей.
— Однако вы не доверяете мне, сэр.
Капля лондонского тумана блестела на его плече.
— Возможно, я не доверяю сам себе.
— Не надо.
Протест вырвался прежде, чем Виктория смогла удержать его.
В камине потрескивали угли.
— Чего не надо? — тихо спросил Габриэль.
— Не соблазняйте меня иллюзией доверия.
Виктория хотела верить, что красивый мужчина, стоящий перед ней, находит ее привлекательной. Она хотела верить, что может доверять неприкасаемому ангелу.
Она хотела верить, что он не будет соблазнять ее словами лишь для того, чтобы заработать ее доверие.
Виктория остерегалась верить лишь потому, что ей этого хотелось.
— Вы думаете, человек, который написал письма, может вывести вас на человека, который вам нужен. — Она смело выдержала его пристальный взгляд. — Возможно, это так. Я сказала, что помогу вам, так что, пожалуйста, не лгите мне.
— Я не лгу.
Ему не нравилось, когда обыскивали его ящики; ему не нравилось, когда его называли лжецом…
— Есть много разновидностей лжи, сэр. — Виктория с вызовом вскинула подбородок. — Умалчивание — такая же ложь, как и увиливание.
— Я всегда плачу свои долги, мадемуазель.
Это был не тот ответ, которого она ожидала.
— Вы думаете, что в долгу у меня? — Виктория сглотнула. — И что вы можете возвратить его, говоря мне то, что, по вашему мнению, я хочу услышать?
66 
