35 
— Не знаю. — Рик убрал колено со спины Гэвина. — Вернее, запамятовал. Может, каратэ, а может, еще что.
Полицейские хохотнули.
— Ну и ну! Первый раз такое вижу, — заметил первый. — А вы, ребята?
— Позвольте, я объясню, в чем дело. — Моника встала между Риком и полицейским с наручниками. — Прошу вас.
— Арестуйте этих паразитов! — Гэвин поднялся с пола и одернул рукава смокинга. — Я менеджер клуба. А эти двое отказываются оплатить счет.
— Вранье! — Рик замахнулся врезать ему по физиономии, но одумался. — Сам нас надул, а теперь валит с больной головы на здоровую!
— Ну-ка замолчите! Вы оба. — Полицейский повернулся к Монике. — Слушаю вас, леди. Что можете сообщить по сути дела?
— Видите ли, произошло ужасное недоразумение. Дело в том, что мы ехали за деньгами, чтобы выкупить мое кольцо, а Пьетро развернул машину и…
— Пьетро — это вы? — спросил полицейский, обернувшись к Рику.
— Нет. Пьетро — это водитель такси, — объяснил Рик и повернулся к Пьетро… Только таксиста уже и след простыл. Рик ругнулся.
Полицейский прищурился.
— Молодой человек, выбирайте выражения!
Моника ахнула.
— А где же Пьетро? — Она крутила головой по сторонам, без остановки тараторя то на английском, то на итальянском.
Полицейский не выдержал и гаркнул:
— С меня хватит! Знаете, что я вам скажу? — Он разомкнул наручники. — Отвезу-ка я вас в участок, и вы расскажете все это судье.
— Больно? — с участием спросила Моника и дотронулась до ссадины рукой.
Рик поморщился и, отстранившись, ответил вопросом на вопрос:
— А вы как думаете?
Она обиженно поджала губы. С тех пор как они вышли из полицейского участка, Рик пребывал в скверном расположении духа. Сколько раз она уже извинялась перед ним!
И сколько раз объясняла, что не просила Пьетро возвращаться в клуб. Да она удивилась ничуть не меньше Рика!
— Лучше я уйду, пока, ваш дядя не вернулся, — буркнул Рик и приподнялся с дивана.
Моника схватила его за руку.
— Я знаю, вы на меня сердитесь, но, прошу вас, не уходите! Ну пожалуйста…
Рик вздохнул и снова сел.
— Да я не сержусь. Просто не хочу, чтобы ваш дядя увидел меня с разбитой челюстью. Не имею ни малейшего желания объяснять, почему я два часа проторчал в полицейском участке.
— А мы ему ничего не скажем. — Моника легонько провела пальцем по больному месту. А потом потянулась и поцеловала.
— Не надо.
— Почему? — Моника сделала вид, что обиделась. — Вам что, неприятно? Я хотела как лучше…
— Куда уж лучше! Сегодня вы превзошли саму себя. — Рик снова хотел подняться, но она снова его удержала.
— А я думала, вы на меня не обиделись.
— А я и не обиделся. — Рик нервно пригладил ладонью волосы. (После драки они у него разлохматились, но Монике он так еще больше нравился.) — Только больше мы с вами по сомнительным заведениям не ходим. Сначала я лично сам все проверю.
Она покорно кивнула и пристроилась к нему поближе.
— Ничего подобного в жизни не видела! Подружки ни за что не поверят.
— Черт! Какие еще подружки? — возмутился Рик. — Не вздумайте никому об этом рассказывать. Понятно?
Она перевела дыхание и, опустив глаза, кивнула.
— Вы правы. Мне так стыдно!
— Не в этом дело. — Он приподнял ее лицо за подбородок. — Нам здорово повезло, что мы так легко отделались. Хорошо, что начальник участка вспомнил, как в прошлом году Гэвин сыграл такую же шутку с парой туристов. Кто знает; у скольких людей он подобным образом выманил деньги? Ведь, будь у нас наличные, мы бы заплатили ему сколько угодно, лишь бы поскорее убраться оттуда.
— Этому типу место за решеткой.
— Не могу не согласиться.
— А как это вы его так ловко завалили? Рик сделал вид, будто он не в восторге от того, что сделал, и скромно заметил:
— Занимался в детстве восточными единоборствами. Каратэ и дзюдо.
— И долго?
Рик пожал плечами.
— Мать работала на двух работах и не хотела, чтобы я после школы болтался без присмотра на улице. Она поставила передо мной дилемму: либо каратэ, либо пианино. — Он закатил глаза. — Похоже, я сделал правильный выбор. У меня черный пояс.
— А это хорошо? Он улыбнулся.
— Смотря для кого.
Монике нравилось, когда он был в таком настроении.
— Расскажите мне еще что-нибудь про свое детство.
— А больше рассказывать нечего. Ходил в школу, занимался каратэ. Когда стал постарше, начал подрабатывать. Вот и все.
35 
