37 
Но он почувствовал, что своими словами причинил ей боль. Это неожиданно смутило и рассердило его.
— Вы уже завтракали? — обратился он к жене безразличным тоном.
Ариана стиснула арфу, прижав ее к своей груди, как щит.
— Нет, — тихо ответила она.
— Ну так сделайте одолжение. А то вы выглядите тоньше ваших возлюбленных струн.
Пальцы Арианы пробежали по струнам, и несколько сбивчивых, печальных аккордов раздалось в тишине.
— Я не голодна, — сказала она.
— Меня беспокоит, что у вас совсем нет аппетита.
Голос Саймона был холодный, бесстрастный. Молчание, последовавшее за его словами, нарушило только слабое движение пальцев Арианы по струнам арфы.
— Вы слышали мой разговор с леди Эмбер, — напряженно ответила она. — И вы прекрасно осведомлены о моем самочувствии.
— Благодарю вас, моя несравненная супруга, что напомнили мне доселе неизвестную истину: заход солнца вызывает ночь, а отсутствие тепла — холод.
На этот раз воцарившееся молчание не нарушил ни один звук. Когда стало ясно, что ничто не принудит супругов продолжить разговор, Эрик, выругавшись про себя, почтительно обратился к норманнской деве:
— Как известно, самый долгожданный рассвет следует за самой длинной ночью.
Ариана внимательно посмотрела на Эрика, затем произнесла:
— Вы очень добры, милорд.
— Добр?
— Да. Вы полагаете, что рассвет всегда сменяет ночь, в то время как прекрасно знаете, что некоторые ночи длятся вечно.
— Я не слышал ни о чем подобном.
Глаза Арианы слегка расширились — она почувствовала раздражение под утонченными манерами Эрика.
— Как вам угодно, милорд.
Эрик вздохнул: если бы Ариана не была так мила, было бы значительно легче сердиться на ее холодность.
— Какие у вас глаза! — вдруг произнес он.
— Прошу прощения, милорд? — недоуменно переспросила она.
— У вас удивительные глаза. Это просто чудо, что легкокрылые феи не похитили вас из зависти к вашей красоте.
Эрик почти в точности повторил слова Арианы, какими она говорила Саймону о том, что он ей нравится.
Осмелившись бросить робкий взгляд на своего мужа, она заметила, что тот слабо усмехнулся. Значит, он тоже вспомнил.
— Благодарю вас, милорд, — сказала Ариана, улыбнувшись светской улыбкой: она с детства была приучена любезно обмениваться комплиментами со знатными леди и лордами. — Но если феи и украдут что-либо у смертных, — продолжала Ариана, — так это ваши глаза, милорд. У них такой чудесный золотой оттенок — они напоминают осеннее солнце в холодной воде.
— Или волчьи глаза, отражающие огонь, — вежливо добавил Саймон.
Эрик метнул на него острый взгляд.
— О, вы очень добры, сэр, — с притворным смирением произнес он.
— Не стоит благодарности, милорд, — все так же любезно ответил Саймон.
Эрика душил смех, но он сдержался и вновь повернулся к Ариане.
— Поскольку ваш муж так дурно воспитан, что не замечает вашу красоту, — продолжал он, — мне выпала счастливая возможность сказать вам, что только звезды на небесах могут затмить аметистовый блеск ваших глаз.
Ариана снова вежливо улыбнулась, но на этот раз более теплой улыбкой.
— О милорд, вы и вправду очень добры ко мне.
Саймон с нарастающим раздражением наблюдал, как Эрик и Ариана обмениваются любезностями. В этом светском ритуале не было ничего предосудительного, и Саймон не должен был бы беспокоиться, но, помимо воли, в нем закипело бешенство. Было просто невыносимо смотреть, как его супруга расцветает в улыбке в ответ на сладкие речи этого придворного красавчика.
— Это не просто любезность, миледи, — возразил Эрик. — Это чистая правда.
Он смотрел на Ариану затаив дыхание, впервые увидев в ней женщину, а не препятствие его планам в Спорных Землях.
— Ваши волосы — шелк, сотканный из ночного неба, — медленно произнес он. — Темные, но полные огня. Ваша кожа затмит белизну самых восхитительных жемчужин. Изящный изгиб ваших бровей подобен полету птицы. А ваши губы — нераспустившийся бутон, который ждет…
— Довольно, — коротко оборвал его Саймон. — Мне не доводилось слышать такого обилия приторно-сладких комплиментов даже при сарацинском дворе.
Хотя Саймон не повысил голос, его тон явно был угрожающим. Эрик смерил его взглядом. Саймон приподнял левую бронь с молчаливым вызовом.
Внезапно Эрик ухмыльнулся — в этот момент Посвященный более чем когда-либо походил на волка. Саймон ясно давал понять: холодна она или нет, но Ариана — его жена, и это каждый должен твердо усвоить.
37 
