94 
Я так понимала ее, мою практичную Кейт. И от этого любила ее ничуть не меньше. Я знала ее силу и слабость, и то и другое было велико. Мы соперничали из-за Бруно. Я знала это всегда, даже когда мы были детьми и играли на траве на земле Аббатства.
Что теперь чувствовала Кейт? Я знала, что она сравнивает Аббатство с замком Ремуса. Сравнивала ли она моего мужа со своим?
В скриптории, где они встретились лицом к лицу, Кейт напоминала цветок, освещаемый солнцем после дождя. Ее глаза сияли, щеки пылали, как алые розы моей матери, так, что я почувствовала себя деревенской девушкой рядом с придворной красавицей.
— Мы восхищались твоим Аббатством, — сказала она Бруно.
Бруно тоже переменился. Я увидела блеск в его глазах. Они светились гордостью за Аббатство и, кроме того, огромным удовлетворением, потому что Кейт увидела его владения.
— И что ты об этом думаешь? — спросил он.
— Великолепно! Так ты стал владельцем поместья! И такая земля! Кто бы мог подумать, что это возможно. Это чудо.
— Это чудо, — повторил он. — У тебя все в порядке, Кейт?
— У меня все в порядке, Бруно.
Он едва взглянул на меня. Он действительно изменил свое отношение ко мне со времени появления Хани. Кейт, как всегда, была в центре внимания. Мне живо вспомнилось как она ходит колесом по траве Аббатства, отвлекая его от меня. Это было похоже на то, что она делала сейчас. Она пыталась привлечь его своей сияющей красотой. Она как будто говорила: «Сравни меня со своей маленькой простенькой Дамаск», — Так ты пришла навестить нас.
— Я приехала на крестины младенцев Кейсмана и повидать Дамаск и тебя… Она помедлила на последнем слове.
— И ты нашла много перемен?
— Огромные перемены в Аббатстве! Во всей округе ни о чем другом не говорят.
— Поэтому ты приехала посмотреть сама. И как ты его находишь?
— Еще более прекрасным, чем я думала. Она пристально глядела на него, привлекая к себе его взгляд. Я хорошо знала ее. Она не знала угрызений совести.
Какое она произвела на него впечатление? О чем он вспоминал?
— Со мной нет моего сына, — сказала она. — Но на днях я привезу его, чтобы показать вам.
— Я хочу взглянуть на него, — сказал он. Я вступила в разговор:
— Мы выберем время, когда Бруно будет свободен.
— Завтра я обязательно приду снова, — сказала Кейт. — Мое пребывание в этих местах будет недолгим, а нам о многом нужно поговорить. Я хочу узнать о твоих планах, касающихся этого замечательного поместья. Дамаск показала мне его. Я и не представляла, что оно так велико. Раньше я видела только ворота, высокие серые стены и, конечно, то, что я увидела, когда прошла через скрытую плющом дверь.
Бруно внимательно смотрел на нее. Мне хотелось знать, о чем он думает.
Мы вернулись в дом аббата, и все время он увлеченно рассказывал ей о своих планах.
— На много миль вокруг не будет поместья лучше, — с гордостью произнес он. — Когда все будет приведено в порядок, фермы будут приносить доход, ты увидишь.
— О да, — сказала Кейт, — я увижу. И как сильно я стану завидовать из башни моего замка.
На следующий день в церкви Кейсман-корта окрестили близнецов. Я никогда не видела, чтобы моя мать была так счастлива. Саймон Кейсман тоже выглядел довольным.
Мальчиков назвали Питер и Пол. Пол громко кричал в течение всего обряда, чем доставил удовольствие моей матери, считавшей это признаком мужественности, хотя спокойствие Питера показывало, какой он славный ребенок.
На следующий день Кейт вновь посетила Аббатство. Мы перешли на террасу и предались ее любимому занятию — сплетням.
После женитьбы и рождения сына Ремус, кажется, испытал прилив жизненных сил. Казалось, что Кейт это огорчает, меня же ее огорчение просто потрясло. Она смеялась надо мной.
— Богатая вдова, — сказала она, — это так привлекательно.
— Так ты хочешь стать ею?
— Тише. Если Ремус умрет во сне от того, что принял слишком большую дозу макового сока, то будут подозревать, что это подстроила я.
— Не говори об этом даже в шутку.
— Ты все та же прежняя Дамаск. Боишься. Всегда оглядываешься, не подслушивает ли кто.
— Один раз доносчик отравил мне жизнь. Она положила руку на мою:
— Моя бедная, бедная Дамаск. Как хорошо я тебя знаю! Твое доброе верное сердце было разбито. Как я рада, что оно исцелилось! А теперь тебе так повезло… Извини, что я вспомнила о тех печальных временах. И не думай, что хочу избавиться от Ремуса. Он хороший муж, а иногда лучше иметь стареющего мужа, чем молодого. Он так мне благодарен, бедный Ремус. И я даже считаю, что, если бы мне пришло в голову завести небольшое приключение на стороне, он бы не обиделся.
94 
