32 
Макси удивленно воззрилась на него. Ангелос также не сводил с нее пугающе холодных черных глаз.
– Вы становитесь все нервознее с каждой встречей, – с жестокой прямотой заметил Ангелос. – А также все бледнее и тоньше. Мне казалось, вы довольно крепкая, однако силы ваши небезграничны. Нервное напряжение начинает сказываться.
Лицо Макси вспыхнуло, и лихорадочный блеск в глазах стал еще более заметен.
– Иногда вы просто невыносимы.
– Странно. Я никогда еще так не вел себя с женщиной. Временами мне хочется сделать вам больно, и это меня шокирует, – признался он, даже не пытаясь оправдаться.
Под натиском захлестнувших ее мыслей и чувств Макси с тревогой ощутила, как она уязвима.
– Расслабьтесь… Я собираюсь сделать вполне пристойное предложение, – проговорил Ангелос и, обняв ее за талию, отвел в гостиную. – Поверьте… Думаю, для вас это будет все равно что выиграть в лотерею.
– Почему бы вам не оставить меня наконец в покое? – прошептала Макси, оглядывая изысканно накрытый стол на двоих.
– Потому что вы этого не хотите. Взять хотя бы то, как вы только что взглянули на меня… – Ангелос одобрительно усмехнулся. – Неужели вы полагаете, что после этого я сдамся?
– И как же я на вас посмотрела?
– Наверное, примерно так же, как я смотрю на вас, – заключил он, откупоривая бутылку шампанского и наливая пенящийся золотистый напиток в два высоких бокала. – С вожделением, враждой и отвращением. Я намерен вычеркнуть последние два слова навсегда.
Ангелос вложил в ее нервно дрогнувшие пальцы бокал. Глядя в ее озадаченное лицо, он ослепительно улыбнулся:
– Молва, что Ангелос Петронидес никогда не идет на компромисс, абсолютно лжива. Я умею смотреть на вещи с разных точек зрения и, поразмыслив немного, понял, в чем проблема. Выход очень прост.
Макси озадаченно нахмурилась.
– Не понимаю, о чем вы…
– Что такое брак? Не более чем официальное соглашение. – Ангелос легкомысленно пожал плечами, но Макси всю передернуло от таких слов. – Как только я это понял, наступило озарение: мы совершим сделку, выгодную нам обоим. Вы подпишете контракт, и я женюсь на вас.
– П-повторите – заикаясь, проговорила Макси в полной уверенности, что это не более чем дурной сон.
Ангелос был явно удовлетворен произведенным впечатлением.
– Единственный минус – вы не сможете наслаждаться своим положением в обществе. Большую часть времени мы будем жить врозь. В период моих наездов в Лондон вы будете жить в этой квартире. Мне принадлежит все здание. Оно полностью в вашем распоряжении, включая прислугу и охрану, но единственное место, где мы будем жить под одной крышей, – это дом на моем острове в Греции. Ну как?
Рука Макси дрожала так сильно, что шампанское пролилось на ковер. Он что, делает ей предложение? Это правда или ей только послышалось? Но если она все правильно поняла, почему он говорит, что они не будут жить вместе? И что значит «наслаждаться своим положением в обществе»? В голове у нее все смешалось. Ангелос взял у нее бокал и поставил рядом со своим. Бережно усадив ее на диван, присел перед ней на корточки и внимательно посмотрел в ее озадаченное лицо.
– Если свидетельства о браке достаточно, чтобы вы чувствовали себя в безопасности и наконец уступили мне, было бы глупо отказываться, – сказал он. – Но поскольку наши отношения наверняка не продлятся вечно, я предлагаю заключить соглашение.
Макси задержала дыхание и прикрыла глаза. Он и раньше причинял ей боль, но никогда такую сильную, как на этот раз. Неужели же ее репутация столь безнадежно испорчена? Для него, судя по всему, да, с горечью подумала она. Он не хотел, чтобы их видели вместе. Он женится на ней только при условии, что они «заключат соглашение». К тому же не навсегда.
Сильные руки сжали ее пальцы, когда она попыталась вскочить.
– Нет… подумайте об этом, не надо горячиться, – настойчиво проговорил он. – Это честное и вполне выполнимое предложение.
– Это же пародия! – с чувством воскликнула она.
И это был, пожалуй, самый неподходящий момент для того, чтобы вдруг понять, что она, очевидно, влюблена в Ангелоса. Несомненно, это было худшее мгновение в ее жизни. Сраженная этим ужасным прозрением, Макси почувствовала себя совершенно обессиленной.
– Будьте же благоразумны. Привести в семью бывшую любовницу Лиланда и представить как свою жену? – проговорил он с видом человека, рассуждающего о вполне обычных, рациональных вещах и надеющегося на понимание. – Некоторые вещи просто неприемлемы. Разве могу я рассчитывать на уважение членов своей семьи, если сам совершу поступок, за который убил бы любого из них? Они ждут, что я буду для них примером.
32 
