29 
– С парковкой могут быть проблемы, но мы что-нибудь поищем, – ворвался в ее мысли голос Тино, напомнив, что они не только добрались до места назначения, но и обменялись дюжиной любезностей по дороге, – все это Элин слабо осознавала.
Усилием воли она заставила себя очнуться. Тино заслуживает лучшего отношения! Хотя бы уже правила хорошего тона требуют, чтобы она, приняв его приглашение, постаралась сделать поездку для него приятной.
– С погодой нам повезло, – беспечно заметила она, когда они вышли из машины на яркий солнечный свет.
Тино улыбнулся, ответил взглядом, говорившим, что он чувствует себя совершенно счастливым, и предложил:
– Выпьем кофе?
– А это можно сделать на воздухе? – спросила она.
– Конечно, – тут же ответил Тино, и вскоре они сидели на Вальтер-пьяцца, попивая кофе и греясь в лучах удивительно теплого для февраля солнца.
– Эта площадь названа в честь какого-то знаменитого человека? – спросила Элин, твердо вознамерившись, раз уж она вспомнила о хороших манерах, проявлять интерес к стране, в которой гостит.
– В честь Вальтера фон дер Фогельвейде, – ответил Тино, указывая на мраморную статую на другой стороне площади. – Это знаменитый во времена средневековья поэт.
Если Тино вызубрил путеводитель по Больцано специально ради поездки с ней, то Элин должна была признать, что он сделал это на совесть, потому что, гуляя с ней по городу, отвечал на любой ее вопрос.
Романист и драматург Гёте был под большим впечатлением от здешнего фруктового рынка, сообщил он, шагая рядом с Элин по булыжной мостовой мимо бронзового фонтана с Нептуном и через колоритный фруктовый рынок.
– Вы, наверное, уже проголодались, Элин! – вдруг воскликнул Тино, когда они еще погуляли.
Она не хотела есть, но, решив, что Тино хочет, сказала:
– Я бы проглотила кусочек чего-нибудь. – И пошла с Тино в маленький ресторанчик, где съела тальятеллу – домашнюю лапшу с ветчиной и помидорами, отчаянно пытаясь не вспоминать о вчерашнем ужине с Максом.
Покончив с обедом, Тино признался, что хочет сходить в музей.
– Чего же мы ждем? – весело спросила она и потом старательно делала вид, что не представляет себе ничего более интересного, чем выставленные в музее археологические древности.
Когда они вышли из музея, Тино спросил:
– Что будем смотреть теперь?
– Э-э… вам не кажется, что пора подумать о возвращении в Верону?
– Конечно. Но только при условии, что вы выполните вчерашнее обещание поужинать со мной.
В улыбке Тино была трогательная серьезность.
– Это все, что мне остается пожелать, – согласилась она, хотя на самом деле желала только, что бы этот день закончился поскорее и можно было запереться в квартире, погрузившись в одиночество. День, однако, получился очень долгим, хоть она и не могла назвать его неприятным. Любезный Тино привез ее домой к десяти часам.
– Надеюсь, вам было приятно провести выходной со мной, – проговорил Тино, когда они вышли из машины у дома.
– Да, очень, – тепло заверила она его и, догадавшись, что он собирается поцеловать ее, отступила и подала руку. – Огромное спасибо вам, Тино. – Она еще больше стала ценить его, когда он, вместо того чтобы настаивать, дружески пожал ей руку.
– Вы свободны завтра? – спросил он с надеждой.
– Боюсь, нет, – с сожалением сказала она.
– Значит, до понедельника, – улыбнулся Тино.
– До понедельника, – сказала она и вошла в подъезд.
Но прежде надо было пережить воскресенье, а Элин совсем утратила душевный покой. Ее мысли столь упорно возвращались к Максу Дзапелли, что девушка почувствовала настоятельную необходимость поговорить с кем-нибудь, чтобы выбросить этого мужчину из головы. Она позвонила матери.
– Я все это время думала, как ты там! – воскликнула Энн Пиллингер, и в ее голосе прозвучала неподдельная радость.
– Господи, как многому мне надо здесь научиться! – Еще бы! И в первую очередь – научиться думать не только о Максе. – Как все? – спросила она.
– Сэм – как обычно. Лорейн – ну, ты ведь знаешь ее, Лорейн исполняет танец умирающего лебедя. А Гай, – с досадой добавила Энн, – становится совершенно невыносимым.
– О Господи, – посочувствовала Элин. – Он перенес сильное потрясение, – попробовала она вступиться за сводного брата.
– Мы все перенесли сильное потрясение! – осталась непреклонной мать.
– Наверное, ему тоскливо, – возобновила свою попытку Элин.
29 
