102 
- Есть в Ричмонд-хилле красотка одна,
- Краше девиц не бывает.
- Как майское утро, она свежа,
- Улыбкой сердца пленяет.
- О, нежная роза без шипов,
- Ты станешь навеки милой!
- Корону отдать за тебя готов,
- Красотка из Ричмонд-хилла.[9]
Последняя строчка почти соответствовала действительности, потому что был момент, когда принц Уэльский решил, как утверждали некоторые, отказаться от короны ради Марии Фитцгерберт. Тем не менее, все это уже прошло. Он отверг Марию, и если его новой женой стала Карелина Брунсвик, то его любовницей была леди Джерси.
Кое-кто подхватил песню, зато другие неодобрительно хранили молчание.
Внезапно один мужчина поднялся и, взяв певца за отвороты камзола одной рукой, закричал:
— Это оскорбление королевской семьи!
Затем он выплеснул остатки вина из своей кружки в лицо певца.
Сразу же в распавшейся компании началась потасовка.
Джонатан схватил меня за руку и потащил через толпу. Когда мы оказались снаружи, он сказал:
— Предоставим роялистам и республиканцам разбираться между собой.
— Думаешь, это серьезно? — спросила я. — Мне хотелось бы остаться посмотреть, чем это кончится.
— Они слишком много выпили.
— У певца приятный голос, и я уверена, он не имел в виду ничего плохого.
— Он выбрал неподходящую песню для такого дня. Люди ищут повода выступить против монархии. Петь о возлюбленной принца в день свадьбы в глазах некоторых граничит с государственным преступлением… и, вполне возможно, джентльмен столь грациозно вылил свое питье в лицо другому главным образом для того, чтобы начать драку. Мне жаль хозяина гостиницы, он хороший человек и содержит приличный дом.
Ночной воздух содрогался от долетающих до нас криков.
— Вот лодка, — сказал Джонатан.
— Ты быстро нашел ее.
— Я узнал надписи, и, кроме того, у меня ценное поручение. Я обещал твоей маме, что присмотрю за тобой, и не хочу подвергать тебя хоть малому риску.
Он взял весла и мы отчалили от берега. Я смотрела на гостиницу. Некоторые посетители с руганью покидали ее.
— Мне понравились снетки, — заметила я.
— А мне общество… так как я до сих пор наслаждаюсь их воплями; маленькие рыбки не волнуют меня. До конца вечера будет еще много небольших столкновений, будь уверена.
Совсем стемнело. Я смотрела на звезды, на кусты по берегу и чувствовала себя счастливой.
Джонатан начал петь. У него был сильный тенор, очень приятный, и песня, которую он пел, была полна красоты:
- Лишь взглядом тост произнеси,
- И я отвечу взглядом.
- Оставь лишь в кубке поцелуй,
- И мне вина не надо.
- Чтоб жажду страсти утолить,
- Душа просит напитка богов,
- Но я и зевесов нектар отдать
- За хмель твоих губ готов.
Пока я сидела в лодке, глядя на его лицо, освещенное лунным светом, и слушала прекрасные слова, которые Бен Джонсон посвятил некой Целии, я знала, что люблю его и ничто… ни мое замужество, ни его женитьба ничего не изменят.
Думаю, что он тоже знал это, так как любил меня. Мы молча доплыли до Вестминстера, оставили лодку и пошли домой.
Праздник все еще продолжался. Люди пели, танцевали, многие были пьяны. Джонатан проявлял истинную заботу обо мне, и я чувствовала себя в полной безопасности.
Когда мы пришли домой, мама и Дикон уже вернулись. Они сидели в малой гостиной перед огнем.
— О, как хорошо, что вы пришли, — сказала мама. — Мы уже начали беспокоиться, не так ли, Дикон?
— Это ты стала волноваться. Я знал, что Джонатан позаботится о Клодине.
— Что за день! — сказала мама. — Вы устали? Проголодались?
— Нет. Мы были на реке и вернулись, когда там началась потасовка.
— Мудро сделали, — заметил Дикон. — Сегодня будет много ссор, скажу я вам.
— Почему радостный день всегда кончается драками? — спросила я маму.
— Это от хорошей выпивки и человеческой природы, — ответил Дикон.
Он налил вина и подал его нам.
— Пришлось прервать ужин со снетками, — сказала я.
— Не повезло, — заметила мама. — Но вы оба выглядите так, будто неплохо провели день.
— Да, это так.
— Мы ездили в «Собаку и свисток» в Гринвиче, а потом отправились в Ричмонд.
— Убежали от суеты.
— Мы этого и хотели, — сказал Джонатан.
102 
