24 
Огонь в камине гостиной горел низко и ровно. Однажды вечером он наблюдал, как Эбби прикрывала его, и вынужден был признать, что она делает это лучше, чем сделал бы он. Он прошел по коридору на кухню.
Эбби сидела в темноте у барной стойки. Кухня освещалась только камином и слабым светом луны, проникающим снаружи. Она положила локти на стол, между ними стояла чашка чая. Подбородок она подпирала обеими руками, отчего показалась ему невыносимо одинокой.
— Эбби?
Она подскочила. Было бы странно, если бы он не заметил, как бледно ее лицо, еще до того, как она встревоженно посмотрела на него.
— Простите, я не хотел вас напугать.
— Я не слышала, как вы вошли. Что-то случилось?
— Нет, ничего не случилось. Просто мне захотелось кофе. — Но вместо того, чтобы подойти к плите, он направился к ней. — Я думал, вы давно спите.
— Не могу заснуть. — Она не пригладила волосы и не запахнула отвороты халата. — Вода, наверное, еще горячая, я только что заварила себе чай.
Дилан сел на табурет рядом с ней.
— Мучают проблемы?
— Нет, вина!
Дилан боролся с инстинктом репортера и желанием приголубить ее.
— Какая вина? — осторожно спросил он.
— Вина перед Крисом! Как он плакал, когда я прогнала его спать, не позволив досмотреть его любимую передачу!
Дилан не знал, смеяться ли ему над собой или над ней.
— Ну, это мелочь! Утром все забудется!
— Ну, и всего-то расколотили одну тарелку! Они мне никогда не нравились. Я редко ими пользовалась. — Эбби подняла чашку, но пить не стала.
— Угу. А может быть, отнести парочку их в конюшню для лошадей?
Эбби удивленно разинула рот, а потом рассмеялась. На этот раз она все же выпила свой чай. Это немного облегчило легкую боль в горле.
— Я бы не стала заходить так далеко! Дженис подарила их Чаку, Чаку и мне! Это веджвудский фарфор!
— Тогда к ним надо относиться с должным уважением! — Дилан не пропустил ее промаха. — Так что же за проблемы мучают вас на самом деле?
— Я очень не хочу терять самообладания!
— Вы? Но вы же никогда даже не повышали голоса!
— Чтобы потерять самообладание, вовсе незачем вопить во весь голос. — Она посмотрела в окно и пожалела, что на улице еще так холодно. Будь потеплее, она бы уселась на крыльце и смотрела на небо. — В конце концов, это была всего лишь тарелка!
— И это было всего лишь телешоу!
Эбби со вздохом откинулась на спинку стула.
— Вы считаете меня глупой?
— Нет, я считаю вас просто матерью! К сожалению, опыта отцовства у меня нет.
— С ними нужно быть достаточно твердой, поскольку приходится самой устанавливать все правила и принимать решения… и естественно, совершать ошибки. — Она неосознанно взбивала волосы, укладывая их красивыми прядями вокруг лица. — Иногда по ночам меня мучает мысль, а не слишком ли я строга с ними? Не многого ли требую от них? Они ведь еще совсем маленькие мальчики! А я вечером отослала их спать, сопевших и надувшихся…
Дилан прервал ее:
— Возможно, вы слишком строги к себе как к матери?
Эбби уставилась на него, а потом снова взялась за чай.
— Я же ответственна за них!
В тоне, которым была произнесена эта фраза, Дилан почувствовал неподдельную ответственность. Он решил прекратить этот разговор, оставив ее в покое. Что бы он ни думал о ней, он знал, что Эбби предана своим детям.
— Послушайте, Эбби! Я не очень хорошо разбираюсь в детях, но мне кажется, что они нормальные мальчишки, хорошо приспособленные к жизни. Может быть, вам следует поздравить себя, а не утирать слезы платочком!
— А я и не плачу!
— Уверен, вы в любую минуту найдете повод посыпать голову пеплом!
Эбби собиралась рассердиться, но вдруг почувствовала облегчение. Вина куда-то исчезла.
— Спасибо! — Эбби обхватила чашку, грея ладони. — Время от времени мне, наверное, нужна моральная поддержка.
— Никаких проблем! Не могу смотреть, как женщина, надувшись, сидит перед чашкой чая!
Эбби засмеялась, но Дилан не мог понять, кому из них действительно полегчало.
— Я никогда не дуюсь, но по части ощущения вины — тут я чемпион! Были времена, когда Бен учился только на двойки, а я даже не слушала свою мать, которая кричала мне, что мальчик вовсе не дурак и не собирается убивать меня своими отметками!
— А поговорить об этом с мужем было нельзя?
— Это было бы совершенно бесполезно! — Эбби осеклась, но было уже поздно, она устала и чувствовала себя беспомощной. — Я сварю вам кофе, — начала она и поднялась.
24 
