Особенно,... 
66 
— Неужели?
— Ты уже смеешься надо мной?
— Боюсь, что так, леди. Кажется, это уже вошло у меня в привычку.
Кей положила руки ему на грудь.
— А что, если я пообещаю не делать ничего, что может… волновать твою кровь? — Она приблизилась к нему еще на полшага. — Что, если я поклянусь, что буду хорошо себя вести?
Алекс взял ее за плечи и отодвинул от себя.
— Один поцелуй — и ты превращаешься в женщину. Давай покончим с этим, не прикасайся ко мне.
Кей, довольно улыбаясь, пошла по тропе. С Алексом она почувствовала себя полноценной женщиной. После стольких недель, когда ей приходилось изображать из себя парня, после приставаний близняшек ей было ужасно приятно сознавать, что ее считают женщиной. И знать, что она желанна.
Она обернулась.
— Пожалуйста, Алекс, разреши мне поехать с тобой. Я очень сочувствую тебе, твоему мужскому желанию, но обещаю сделать все, чтобы не вызывать его. Я буду противной и гадкой, я буду пинать тебя, если ты приблизишься ко мне на три фута. Не забывай, я спасла тебе жизнь. Я помогла тебе, когда ты нуждался в помощи. Могла поехать Хоуп, а поехала я, мне было ужасно страшно, но я все равно поехала. И я всегда была добра к тебе, если не считать того момента, когда я хотела перерезать тебе горло.
— То есть ты хочешь сказать, что я в долгу перед тобой? — Лицо Алекса было абсолютно серьезным.
— Ну, в общем, да.
— Скажи, ты действительно хочешь поехать или просто боишься своего брата?
— Тэлли? Я совсем его не боюсь, но он обязательно станет издеваться надо мной, и мне будет очень плохо. — Кей раздраженно всплеснула руками. — Разве ты не понимаешь, что все это для меня значит? Если я сейчас поеду домой, отец больше никогда не выпустит меня! Он так испугается, что запрет меня в комнате и выбросит ключ в колодец. Моей горничной придется подавать мне еду через окно по веревке.
— И таким же образом выносить ночной горшок.
— Благородные дамы не говорят о таких вещах. Смейся, если хочешь, но если мне придется сидеть здесь и ждать, когда за мной приедет Тэлли, когда Адам и Нат раскроют убийство, то отец станет воспринимать меня как человека, которого надо постоянно контролировать. Он решит, что меня надо посадить под домашний арест, чтобы защитить. — Кей разочарованно вздохнула. — В конечном итоге он выдаст меня за какого-нибудь шотландского кузена, такого, которому под силу до завтрака сразить трех драконов.
— А для тебя брак с шотландцем хуже смерти?
— Издевайся надо мной, издевайся. Только я серьезно. Если я могу всерьез относиться к твоей, безудержной страсти, то и ты должен всерьез воспринимать мои проблемы.
— Безудержной… — медленно повторил Алекс. — Ладно, расскажи мне, чем тебе поможет путешествие по джунглям…
— Возможно, если я совершу что-нибудь стоящее, я заставлю своих родных пропустить тот факт, что я пересекла несколько штатов, убегая от вооруженных людей.
— И рисование поможет тебе в этом?
— Думаю, да. Я хотела бы, чтобы отец гордился мной. Я хотела бы, чтобы моему будущему мужу было что рассказать нашим детям обо мне.
— Примерно то же, что ты рассказываешь о фруктовой компании своей матери?
— Да, именно. Некоторые из женщин, работавших у нее, сейчас живут в Эдилине, они вышли замуж за мужчин, которых знает мой отец.
Алекс посмотрел в сторону. Он действительно перед ней в долгу. Можно сколько угодно шутить над этим, но если бы не отвага Кей, его сейчас уже не было бы в живых. Если честно, ему очень хотелось, чтобы она поехала с ним. Несмотря на все то, что говорил ее брат Адам — Кей, кажется, считает его святым, которого отправили на землю управлять простыми смертными, — у него становилось неспокойно на душе при мысли, что надо оставить ее здесь одну. Его воображение тут же рисовало картины того, что с ней может случиться. Не все же слышали, что ее доброе имя не пострадало. А что, если кто-нибудь догадается, что она не парень, а девушка? Он сразу попытается выяснить, для чего весь этот маскарад, и без Труда сопоставит свое открытие со скандальными событиями в Чарлстоне.
Алексу было страшно думать, что произойдет с Кей, если она встретится лицом к лицу с тем, кто не слышал последние новости.
Была в этом во всем и личная заинтересованность. Ему нравилась ее компания. Ему с ней хорошо, весело. В тот день, когда он женился на Лилит, он сидел с бокалом шампанского и наблюдал, как его красавица жена общается с гостями. Тогда он считал себя счастливейшим человеком на земле. Гостей пришло немало, все они желали ему добра, и он мечтал, что теперь у него в Америке будет много друзей. Все смеялись, пили за его здоровье и будущее счастье, а он улыбался. Они хлопали его по спине, обсуждали лошадей, планировали вместе с ним инвестировать деньги. В тот день Алекс чувствовал себя частью мира богатых и счастливых людей. Он больше не был оборванцем, бедным хозяином трех лошадей, только что сошедшим с корабля. Он стал личностью, молодым человеком, который ступил на путь, ведущий наверх.
66 
