33 
— Прекрасно, теперь меня назначили посыльным. Да скажу я ей, скажу, — махнула тростью ворчунья. — Пора бы принести мне чай.
— Спасибо. Я ненадолго.
— Выше голову, — распорядилась грозная леди вслед Сюзанне. — Нет ничего, с чем не справятся Калхоуны.
Сюзанна вздохнула и поцеловала пергаментную щеку Коллин.
— Надеюсь, вы правы.
Не впадая в долгие размышления, Сюзанна покинула дом и забралась в пикап, убеждая себя, что справится с любыми проблемами и все уладит, но для начала надо успокоиться.
Она весьма поднаторела в управлении собственными эмоциями. Женщина не смогла бы высидеть заседание суда, когда на чаше весов лежат условия установления опеки над детьми, если бы не научилась владеть собой.
Можно поддаться панике или ярости, либо погрязнуть в страданиях, но надо вести себя как обычно. И когда сумеет взять себя в руки, поговорит с детьми.
Есть и другие дела, которыми необходимо заняться. Неважно, что хочет показать Холт, визит к нему отвлечет настолько, что поможет вернуть самообладание и утихомирить бушующие эмоции.
Сворачивая к дому Брэдфорда, Сюзанна решила, что вполне пришла в себя. Выходя из пикапа, пригладила взлохмаченные ветром волосы. Осознав, что слишком крепко стиснула ключи, специально расслабила пальцы, потом сунула связку в карман и постучала.
Залаяла собака, Холт открыл дверь, держа животное за загривок.
— Все-таки пришла. А я уж собрался ехать за тобой.
— Я же обещала.
Гостья ступила внутрь.
— Что ты хотел показать?
Удостоверившись, что Сади только обнюхает и поскулит, привлекая внимание, освободил псину.
— Твоя тетя проявила гораздо больший интерес к моему дому.
— У меня не так много времени.
Рассеянно погладив собаку, Сюзанна сунула руки в карманы мешковатых хлопковых штанов.
— Здесь очень мило.
Оглядела все вокруг, ни к чему не прикасаясь.
— Наверное, тебе тут довольно удобно.
— Вполне, — протянул Холт, не сводя с нее пронзительного взора.
Щеки без следа румянца. Слишком темные глаза. Он жаждал заняться именно тем, что она — возможно, с неловкостью — и подозревала, но уж точно не хотел видеть ее больной от страха при мысли о новой встрече с ним.
— Расслабься, Сюзанна.
Голос звучал холодно и пренебрежительно.
— Не собираюсь набрасываться на тебя.
Ее самообладание висело на тоненькой ниточке.
— Мы можем просто посмотреть?
— Да, можем, как только перестанешь стоять с таким видом, словно тебя должны приковать цепями и побить палками. Я ничего не предпринял — пока, — чтобы вызвать у тебя такой взгляд.
— Я вообще никак на тебя не смотрю.
— Черта с два, не смотришь. Проклятье, да у тебя руки дрожат.
Разгневанный, Холт схватил трясущиеся пальцы и рявкнул:
— Прекрати! Ничего плохого я с тобой не сделаю.
— К тебе это не имеет никакого отношения.
Сюзанна отдернула ладони, ненавидя тот факт, что не может остановить трепет.
— С чего ты решил, что мои переживания или взгляды касаются тебя? У меня имеются собственная жизнь и собственные чувства. Я тебе не какая-нибудь слабая запуганная женщина, разваливающаяся на куски только потому, что мужчина повысил голос. Ты и правда вообразил, будто я боюсь тебя? Неужели думаешь, что можешь причинить мне боль после того…
Сюзанна прервалась, потрясенная тем, что кричит. Слезы ярости все еще жгли глаза. В животе завязался узел, она едва могла дышать. Сади попятилась и, трясясь, забилась в угол. Холт стоял на расстоянии в один фут, уставившись на гостью суженными внимательными глазами.
— Мне пора, — произнесла Сюзанна и поспешила к выходу.
Твердая рука хлопнула по деревянной створке, не давая сбежать.
— Позволь мне уйти.
Услышав, что голос надломился, Сюзанна прикусила нижнюю губу, подергала дверь, потом развернулась к Холту с горящим взором:
— Прошу тебя, дай мне уйти.
— Вперед, — разрешил Холт с удивительным спокойствием, — можешь ударить меня, но никуда не пойдешь, пока находишься в таком смятении.
— Если я и в смятении, это мое личное дело. Я уже сказала, к тебе это не имеет никакого отношения.
— Отлично, стало быть, бить меня не собираешься. Значит, попробуем другой способ выпустить пар.
Холт решительно обхватил ладонями бледное лицо и накрыл манящий рот губами.
Поцелуй не предназначался для успокоения или утешения, поэтому не принес ни того, ни другого — напряжение и водоворот эмоций в нем полностью соответствовали чувствам Сюзанны.
33 
