34 
Тонкие руки, сжатые в кулаки, оказались в ловушке между ними, тело трепетало, кожа горела. При первой вспышке ответа Холт нырнул в грубый отчаянный поцелуй, удостоверяясь, что полностью завладел ее мыслями.
Потом еще минуту потворствовал себе. Сюзанна являла собой вулкан, готовый взорваться, шторм, готовый грянуть. Запрятанная внутри страсть обладала мощностью более ошеломляющей, чем удар кувалдой. Брэдфорд жаждал оказаться в центре взрыва, но мог и подождать.
Когда он освободил ее, Сюзанна бессильно оперлась на дверь и закрыла глаза, пытаясь восстановить дыхание. Наблюдая за ней, Холт понял, что никогда не видел человека, так старательно бьющегося за обретение самообладания.
— Сядь.
Сюзанна покачала головой.
— Ладно, стой.
Небрежно пожав плечами, Холт отошел в сторону и закурил сигарету:
— В любом случае, придется рассказать, что тебя терзает.
— Не хочу говорить с тобой.
Холт присел на подлокотник кресла и выдохнул струйку дыма:
— Многие не хотят говорить со мной, но обычно я выпытываю все, что меня интересует.
Сюзанна открыла уже сухие глаза, что значительно успокоило Брэдфорда.
— Это допрос?
Еще раз пожав плечами, Холт снова поднес сигарету к губам. Не будет никакого толка, если отступить или подобрать сочувственные нежные слова. Да он и сомневался, что знает такие.
— Может быть.
Сюзанна подумывала распахнуть дверь и сбежать. Но он просто не позволит. А она прошла слишком трудный путь, изобилующий сражениями, в которых женщина не могла победить, чтобы теперь спасовать.
— Не стоит, — устало промолвила Сюзанна. — Не следовало приезжать в таких расстроенных чувствах, но я надеялась, что смогу взять себя в руки.
— Расстроенных из-за чего?
— Неважно.
— Ну, раз это неважно, значит, нет проблем рассказать мне.
— Бакс звонил. Мой бывший муж.
Чтобы успокоиться, Сюзанна начала бродить по комнате.
Холт изучал кончик сигареты, внушая себе, что ревность абсолютно неуместна.
— Похоже, он все еще волнует тебя.
— Один звонок по телефону. Один! И я вернулась под его власть.
Она произнесла это с горечью, какую Холт не ожидал, но он промолчал.
— Ничего не могу сделать. Ничего. Он собирается на две недели забрать детей. А я не в состоянии помешать ему.
Холт нетерпеливо фыркнул:
— Ради Бога, вся эта истерика только из-за этого? Из-за того, что дети пару недель проведут с отцом?
И с отвращением отбросил сигарету. «Подумать только, а я так о ней волновался».
— Перестань изображать злопамятную жену, детка. Он имеет право.
— О да, имеет.
В голосе слышалось такое отчаяние, что Холт вздернул голову.
— Что и написано в бумагах. Он сам сочинял их, чтобы гарантировать себе отцовские права. Конечно, в документе нет ни слова о том, что он должен любить их, или заботиться о них, или изо всех сил стараться вырастить без злобы. Что должен поздравлять их с Рождеством или с днем рождения. Именно это Бакс и сказал мне по телефону. В соглашении не говорится о его обязанности посылать сыну и дочери поздравительные открытки. Зато там зафиксирована моя обязанность отдавать детей, как только ему в голову придет такая блажь.
Слезы снова угрожающе подступили к глазам, но Сюзанна решительно сморгнула. Плач в присутствии мужчины никогда не приносил ничего, кроме оскорблений.
— Думаешь, я расстроена из-за себя самой? Меня-то Бакс больше не сможет ранить. Но мои малыши не заслуживают того, чтобы стать орудием мести, раз уж, по его понятиям, я заплатила гораздо меньше того, что он хотел.
Холт почувствовал, как убийственный холод запылал в душе.
— Он здорово поиздевался над тобой, не так ли?
— Не в этом дело. Алекс и Дженни — вот главное. И теперь я должна как-то умудриться убедить их, что отец, который месяцами не снисходил до общения с ними, который с трудом переносил их присутствие, когда мы жили под одной крышей, вдруг вознамерился забрать их на замечательные двухнедельные каникулы.
Внезапно обессилев, Сюзанна пригладила волосы.
— Я пришла сюда не для того, чтобы откровенничать об этом.
— Да, не для этого.
Немного успокоившись, Холт закурил новую сигарету.
Если не занять чем-то руки, он снова дотронется до нее, и неизвестно, сумеют ли они справиться с собой.
— Я не вхожу в твою семью, поэтому в полной безопасности. Так что смело вываливай на меня все, не опасаясь, что потеряю покой и сон.
34 
