64 
— В каком он госпитале? — спросила мама.
— Точно не знаю.
— Что с ним случилось?
— Не знаю подробностей… Знаю только, что рано достаточно серьезна. Маркуса несли на носилках.
Я представила все это себе… Мне стало страшно. Что с Маркусом? Мне захотелось увидеть его.
— Мы очень переживаем за майора, Джеральд, — сказала мама. — Он почти член семьи после того, как привез Люсинду, — Эдварда и остальных из Бельгии.
— О, я знаю. Великолепный малый. Но он не стоит на пороге смерти. Просто нуждается в небольшой починке.
— Ты должен узнать подробности и известить нас. Думаю, если майор Мерривэл в лондонском госпитале, самое меньшее, что мы с Люсиндой должны сделать, это навестить его, Джоэль, и я не забыла, чем ему обязана Люсинда. Только Богу известно, что могло случиться, если бы он не позаботился о ней, и мы всегда будем благодарны тебе, Джеральд, что ты послал его.
— Я считал, что это наилучший выход. Майор очень находчивый малый.
— Ну, так разузнай о нем, Джеральд. Мы хотели бы навестить его, правда, Люсинда?
— Да, — подтвердила я. — Хотели бы.
Со свойственной ему пунктуальностью дядя Джеральд через несколько дней проинформировал нас о Маркусе Мерривэле.
Мама сказала, что ей нелегко оставить наш госпиталь, но в данных обстоятельствах она считает это необходимым.
Андрэ выразила желание поехать с нами. Она не собиралась сопровождать нас в госпиталь, считая, что три человека это слишком много. Она просто хотела побывать в Лондоне, чтобы приобрести кое-что для Эдварда.
— Помните, Люсинда, вы рассказывали о музыкальной шкатулке, которая была у него? Когда ее открывали, звучала «Колыбельная» Брамса. Я знаю, что ему ее не хватает. Вчера он открывал обыкновенную коробочку и явно прислушивался. Он казался таким разочарованным, что не слышит музыки.
— Трудно представить, чтобы он помнил ее все это время, — возразила мама, — но, думаю, что этот мотив может запомниться даже ребенку.
— Мне бы хотелось купить подобную шкатулку и еще кое-какие вещи, сказала Андрэ.
— По-моему, это хорошая мысль, — ответила мама.
И мы поехали.
Маркус находился в палате вместе с несколькими офицерами. Он лежал на спине и казался немного менее жизнерадостным, чем обычно. Тем не менее, майор встретил нас широкой улыбкой.
— Это замечательно! — сказал он. — Как мило с вашей стороны прийти навестить бедного старого калеку!
— Думаю, описание не соответствует истине, — сказала мама. — Джеральд сказал, что вам становится лучше с каждым днем.
— После вашего визита выздоровление пойдет гигантскими шагами. Садитесь, прошу вас.
— Пожалуйста, не двигайтесь, — сказала мама.
— Боюсь, что вы зря волнуетесь. Я прикован к кровати.
— Как вы себя чувствуете?
— Замечательно… потому что вы с Люсиндой пришли навестить меня.
Мама засмеялась.
— Я говорю серьезно, майор Мерривэл.
— Я тоже. И, пожалуйста, не называйте меня майором.
— Маркус, — сказала мама. — Мы так рады, что вы в Англии.
— И мисс Люсинда тоже?
— Конечно, — сказала я. — Мы так беспокоились о вас, когда узнали, что вы ранены!
Он состроил гримасу:
— Да, попал я в переделку, а? Тем не менее, благодаря этому я вернулся домой.
— Где вы и останетесь на некоторое время, — прибавила мама.
— Очень похоже на то.
— Мы были разочарованы, что вы не попали в наш госпиталь, — сказала я.
— Я не смел мечтать об этом… ведь ради этого одного стоило получить ранение.
— Не говорите так! — промолвила мама. — Тем не менее, Марчлэндз превосходное место для выздоровления. Может быть, позднее…
— Вы имеете в виду, что я мог бы приехать в Марчлэндз? Ничто бы так не поправило мое здоровье.
— Тогда мы приложим все силы, чтобы организовать это. Думаю, Джеральд смог бы что-то сделать. Он умеет улаживать большинство проблем.
— С этого момента я стану всем здесь досаждать, и они будут только рады избавиться от меня.
Я понимала, что ничего подобного не будет. Не вызывало сомнений, что его неповторимое обаяние оказывает и здесь свое обычное действие и сестры милосердия с радостью ухаживают за ним.
При нас вошла сестра-хозяйка, женщина средних лет с суровым лицом, но даже она смягчилась и лишь ласково побранила его за излишнее возбуждение.
Наше посещение не было долгим, но оно заняло все дозволенное время.
64 
