Особенно,... 
69 
Гаррет на мгновение задумался:
— Ага. Мужененавистницы. Как амазонки, но более жестокие. И со стрелами.
Люсия приподняла бровь:
— Так получилось, что я поклоняюсь великой охотнице Скади.
Поклоняюсь, но иногда ненавижу ее.
— Ты? Нет, ты не можешь. Скадианки жили много веков назад.
— Мне больше тысячи лет, — ответила Люсия. — Скади дала мне лук.
И мои способности. Но с таким же успехом может забрать их обратно. Она долго ждет этого.
— Я храню целомудрие в ее честь.
О, адово пламя, нет.
— Ты это серьезно?
— Да. Я принесла обеты, МакРив. Мои мотивы — мое дело, но я никогда не приму в свое тело мужчину. Для меня это святое.
Закралось подозрение. Не лжет ли она?
— Я никогда такого о тебе не слышал.
Люсия отвернулась в сторону, и прядь шелковистых волос, мягко скользнув, упала на ее лицо.
— Кроме тебя, только Реджин и Никс знают правду.
— Зачем тебе это понадобилось? Жизнь без секса?
В голосе Гаррета сквозило изумление, он едва ли мог осмыслить подобную жертву.
— Еще раз, мои мотивы — мое дело. Но это решено.
— Но от обетов можно легко отказаться.
— МакРив!
— Никогда не примешь в себя мужчину? Ты… девственница?
Гаррет подозревал нечто подобное и не понимал, как к этому относиться. Если он познакомит ее с сексом, не пустится ли Лауша во все тяжкие с другими мужчинами? От этой мысли когти впились в его ладони.
— Я скадианка не с рождения, — ответила Люсия с едва уловимым непонятным душевным волнением в глазах.
Скрытый намек? Выходит, она не является нетронутой. Теперь Гаррет задумался, сколько любовников у нее было.
— Когда ты присоединилась к ним?
— Какое это имеет значение? — воскликнула Люсия.
— Есть же какие-нибудь способы обойти эту твою клятву?
— Скадианки целомудренны. Всегда. Мы должны быть чисты.
— Ты веришь в такую чушь? Что должна оставаться целомудренной или девственной, чтобы считаться чистой? — возмутился Гаррет. — Или что там предпочтительнее? Значит, по-твоему, все матери нечисты?
— Конечно, нет. Но я придаю большое значение вере во что-то вроде высшего предназначения. Это — мое.
Гаррет все еще качал головой, когда Люсия спросила:
— МакРив, что ты считаешь самым священным в мире?
Тебя.
— Мой клан.
— Представь, что я заставила тебя отвергнуть его навсегда. Ты бы возненавидел меня. Здесь то же самое. — Люсия встретилась с ним взглядом. — Я стану вечно тебя ненавидеть, если потеряю эту часть себя.
Это и есть причина, по которой она убегала? Волосы на затылке снова встали дыбом. Чутье обострилось.
Она действительно думает так, как говорит. Долго и мучительно добиваться ту, которой нельзя овладеть.
Волна бессильного гнева окатила его. Гаррет никогда не сомневался, что Люсия отвечает ему взаимностью, и поэтому месяцами упорно распутывал клубок противоречий, в надежде найти ответы, объясняющие ее поступки. Эта загадка съедала заживо, приводила в недоумение…
В Китае Лучница долго пристально смотрела на него, прежде чем выпустила горящую стрелу и взорвала в складе с фейерверками.
Валькирия хочет его, но вместо того чтобы принять в свою постель, чтит эту Скади. Она отказывает им, соблюдая нелепый, бесполезный обет безбрачия. Который сам по себе почти кощунство для оборотня — их вид боготворил любые телесные контакты, равно как и секс.
Год жизни… потраченный впустую. Гаррет вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.
— Из-за этого ты сбежала? Из-за нескольких бессмысленных обетов, данных второразрядной богине?
Люсия задохнулась от возмущения.
— Я уехала, потому что у меня есть кое-какие дела, связанные с Воцарением.
— Что за дела?
— Личные!
— Как же много этих гребаных секретов. Тебе кто-нибудь хоть раз говорил, что с такой подругой, как ты, нужно обладать железной выдержкой? Во имя богов, ты — сложная женщина! В ту ночь, когда увидел тебя, я пожелал суженую, которая сможет бросить мне вызов. Как я жалею, что не могу сейчас взять свои слова обратно.
Выудив спутниковый телефон из сумки, оборотень, стремительно пронесшись к двери, выскочил наружу, по пути схватив футляр с луком.
На палубе его встретил легкий прохладный дождь. Гаррет запрокинув голову, подставил лицо навстречу каплям, изо всех сил стараясь успокоиться. Как только ему удалось справиться с худшей в его жизни вспышкой ярости, он набрал номер брата.
69 
