Энн посмотрела вверх, прямо в его фиалковые глаза. Он обещал, что не станет ей лгать. Но и правду она знать не желала.
— Не стоит.
Солнце ярко осветило его левую щеку, и меж ресницами засияли ослепительные лучики. От уголков глаз бежали едва заметные бороздки.
— Стоит.
— Я не хочу…
— Мы оба хотим, — грубо перебил он ее. — Поэтому ты и назначила мне свидание, а я на него явился.
Он явился не к ней.
Он ее совсем не знал.
Даже не вспомнил.
Энн нахмурилась, уязвленная и одновременно обиженная его обманом.
— Вы же обещали мне не лгать, месье д'Анж. Нас связывают сугубо деловые отношения. Бы явились потому, что 4 обещала вам десять тысяч фунтов. Вас привлекли мои деньги — ни больше ни меньше.
Его пальцы застыли. Свет в спальне померк — это к краю горизонта поднялась зловещая туча. А его тело по-прежнему подрагивало и пульсировало. Каждый дюйм его плоти напоминал о прежних прикосновениях.
— Все не настолько просто, — резко выдохнул Майкл. — Ни страсть, ни сама жизнь. Ты пережила потери и должна это знать.
Сердце Энн стукнуло в ребра и понеслось, опережая страх. Как он догадался? Во рту у нее пересохло.
— Откуда вы узнали, что я пережила потери?
— Ты мне сама сказала об этом.
Энн лихорадочно вспоминала. Влажное прикосновение его языка, жаркие объятия, грудь у ее груди и мужской орган, прижатый к ее промежности.
«Ты проснулась… еще раньше… и сказала, что опаздываешь. Что забыла про их лекарства. Ты о ком-то заботишься? За кем-то ходишь?»
«Нет, ни за кем».
— Я обещал тебе не лгать, Энн Эймс. — Прорезавшие его щеки бороздки побелели. — И не стану. Вчера вечером я явился к тебе в надежде, что купившая мои услуги женщина, заметив мои шрамы, все же не отвергнет меня.
— Но вы бы не явились, если бы не деньги. — Энн упорно настаивала на деловом характере их связи, притворяясь, что не замечает подрагивающего пульсирования, которое обещало ей то, что не купишь за деньги. Подлинную страсть.
— Да, — согласился он. — Если бы не твое предложение, я бы к тебе не пришел.
— Мужчину больше привлекает красота женщины, а не ее страсть, — вызывающе заметила Энн. С чего она это взяла?
— Ошибаешься. — Голос Майкла стал таким же шероховатым, как и его пальцы. — Только глупец ставит красоту превыше страсти.
— Тем не менее вы не заметили меня восемнадцать лет назад.
Энн прикусила губу, но было поздно: ее боль взлетела к потолку и отразилась от золоченых листьев бордюра. Грубый, в шрамах палец провел борозду по ее щеке и нежно погладил плотно сжатые губы.
— И все-таки ты здесь.
Губы Энн задрожали.
— Я помню… помню ту женщину, с которой ты танцевал. Помню, как ты смеялся. А разве не легче выполнять свои обязательства, если клиентка красива?
— Каждая женщина обладает неповторимой красотой. Знаешь, как изготовляют бархат?
Трудно было судить, чей пульс бился быстрее.
— Это ткань… из различных материй.
— Есть бархат, который производят из шелка. Шелковый бархат.
— Да. — Он был ужасно дорогим.
— В доме свиданий я наблюдал за тобой, когда ты сидела напротив, и хотел тебя, потому что ты хотела меня. А в вестибюле коснулся твоей щеки, — палеи обвел ее скулу, — и подумал…
У Энн перехватило дыхание.
— …подумал, что не знал ничего мягче бархата, пока не дотронулся до твоих ягодиц. У тебя бархатная кожа.
Нельзя позволять сбивать себя с толку.
— Мужчины не судят о женской красоте по податливости их зада.
В глубине его черных зрачков вспыхнул фиолетовый огонь.
— Уверяю тебя, женские задницы чрезвычайно притягательны для мужчин.
У Энн свело мускулы от воспоминаний, от желания.
Она облизнула губы. На мгновение ее язык коснулся грубой кожи на его пальце,
— Что ты можешь предложить мне в качестве любовника, чего не дал до сих пор?
Энн накрыла тень — это Майкл наклонился над ней и загородил солнечный свет.
— Близость, — пробормотал он; в его дыхании ощущался привкус кофе. И легонько лизнул ее.
А когда Энн закрыла глаза и потянулась навстречу губами, наградил долгим поцелуем, исследуя языком каждый уголок у нее во рту.
— Дружбу, — донеслось с дуновением воздуха.
У Энн никогда не было друга. Гувернантка ее учила и оберегала от деревенских детей, чтобы те не украли ее ради выкупа у родителей.
Энн крепко зажмурила глаза. Вкус кофе, замешенный на вкусе страсти, проник ей в рот.