Последние отзывы

  129  

Себастьян смущенно подал ей руку и помог подняться. Тонкая ручка в его ладони была холодной и дрожала, как пойманная птица.

Пруденс посмотрела на потертое одеяло, расстеленное на каменной плите у основания лестницы.

— И это здесь ты спишь? — спросила она.

— Ага. А что такое? — отозвался Себастьян. Он бережно положил пистолет рядом с угрожающего вида кинжалом и дубинкой и расправил свою сбившуюся постель.

Пруденс тяжело сглотнула.

— Что ты собирался сделать? Поколотить меня, если бы я попыталась убежать?

Он нахмурился.

— А куда ты собиралась в такой спешке? Ты выглядишь так, словно сама смерть гналась за тобой по пятам.

Пришла очередь Пруденс смутиться. Гроза откатилась от замка, и сердитое ворчание грома уже не было таким устрашающим. Ливень слегка умерил свой пыл, и вот уже вполне мирный дождик тихо шлепает по крыше замка. Освещенная мягким, мерцающим огнем — очага и успокоенная близостью мускулистого тела Себастьяна Пруденс изгнала свои страхи, которые показались ей сейчас детским капризом. Как могла она рассказать ему о том, что в такой панике убегала от привидевшегося ей духа его отца?

— Я хотела попить воды, — с вызовом сказала Пруденс.

— В самом деле? — Он поднял бровь. — Ты могла бы открыть окно и наполнить водой целое ведро, если б захотела пить.

Она отвела глаза, чтобы избежать его насмешливого взгляда. Все следы ее несостоявшегося пиршества исчезли. Пол был подметен, клюквенный атлас аккуратно висел на спинке стула.

— Не уютней ли было бы спать у огня? — поинтересовалась Пруденс.

Себастьян открыл было рот, чтобы сказать, где ему уютней было бы спать, но сдержался. Он опустился на ступеньку и провел рукой по волосам.

— А если придут люди д'Артана, пока я буду «уютно спать»? Мы, шотландцы, давно поняли, что мужчинам, любящим уют, перерезают глотки во сне.

Пруденс нахмурилась. Значит, Себастьян спал на холодном полу каждую ночь, завернувшись в грубое одеяло и разложив у основания лестницы арсенал оружия, а в это время она нежилась на вересковой подушке, как принцесса.

Она опустилась рядом с ним на ступеньку так близко, что их бедра соприкасались. Они молча слушали шум дождя, наслаждаясь неожиданным после грозы покоем и интимностью обстановки.

Пруденс осознала, что сегодня они впервые по-настоящему остались одни за много месяцев их знакомства. Не было ни старика Фиша, шпионившего за ними, ни разбойников, храпящих в нескольких шагах от тесной пещеры, ни Джейми, выглядывающего из-за деревянной панели. Но ее тихая радость омрачалась тревожными мыслями о виконте, который плел свои интриги, как паук паутину.

— Думаешь, люди д'Артана придут? — спросила она.

— Могут. Если наша семейная идиллия придется им не по нраву и их не убедит искренность наших отношений.

— Сегодня они не нашли бы ее достаточно убедительной.

В голосе Пруденс не было упрека, лишь горький юмор, отчего Себастьяну ужасно захотелось обнять ее и попытаться найти выход из того тупика, в который они сами завели свои отношения.

Он взял ее руку в свою. Прикосновение его теплых пальцев вызвало дрожь в теле Пруденс.

Себастьян осторожно погладил ее загрубевшую от тяжелой работы ладошку.

— Ты пришла сказать мне, что я вел себя, как дикий грубый горец?

Она гортанно засмеялась, пытаясь скрыть за шуткой свое потрясение, которое вызвала в ней эта короткая ласка.

— Я предпочитаю грубого горца угрюмому шотландцу. По крайней мере, сегодня ты смотрел на меня, а не мимо меня.

Сейчас он смотрел на нее. Хотя тени скрывали выражение его лица, Пруденс могла видеть его горящие желанием глаза.

— О, я смотрю на тебя.

Себастьян поднес ее руку к своим губам и приник к ней в нежном поцелуе.

— Я смотрю на тебя каждую ночь, когда ты спишь. Твои длинные ноги запутаны в одеялах, губы приоткрыты, а лицо розовеет, как у ребенка.

И он потерся носом о каждую мозоль, за которую этим вечером разбранил ее.

Пруденс блаженно прикрыла глаза, взволнованная той властью, которую имели над ней слова нежности, нашептываемые хриплым от страсти голосом Себастьяна. Они звучали гимном любви в ее измученной одиночеством душе.

— Ты мог бы спать со мной.

Пруденс замерла, изумленная смелостью своего заявления. Долго сдерживаемые слова непроизвольно вырвались у нее, прежде чем она поняла, что именно сказала. Девушка высвободила свою руку, внутренне съежившись под его пристальным взглядом.

  129