Последние отзывы

  134  

Себастьян удивился, что раздирающая душу скорбь, всегда сопровождающая воспоминания о матери, прошла, уступив свое место странному покою.

Полуденное солнце пригревало ему спину. Тени облаков гнались друг за другом по пробуждающейся от спячки земле. И, быть может, впервые за много лет Себастьян был в ладу с самим собой. Так легко было поверить, что это ощущение будет длиться вечно.

Он подошел к Пруденс и взял ее холодные пальцы в свою теплую руку.

— Идем со мной.

Он не дал ей возможности возразить и повел ее через ворота в сторону от Данкерка.

Узкая тропинка, обнесенная со стороны пропасти невысокой каменной стеной, петляла среди скал. Себастьян спускался вниз по каменным выступам с уверенностью горного козла.

Пруденс льнула к мужу, опираясь на его руку, чтобы не споткнуться. Прохладный весенний ветер налетал на них, перехватывая дыхание. Она не отводила глаз от развевающихся волос Себастьяна, опасаясь взглянуть в головокружительную бездну, начинающуюся сразу же за каменной кладкой.

Ниже, ниже спускались они в мрачное ущелье. К тому времени, когда они достигли дна, Пруденс от усталости хватала ртом воздух.

Себастьян обнял ее рукой за талию.

— Что с тобой, моя английская малышка? У тебя что, совсем не осталось духа в твоем маленьком теле?

Она толкнула его в грудь и, скрывая улыбку, с вызовом произнесла:

— Еще достаточно, чтобы не отставать от грубияна-горца, я думаю.

Ослепительно улыбнувшись, он потянул ее за собой, и они выбежали из тени скал в солнечное объятие долины.

Они бежали рука об руку, словно дети, вминая шуршащую траву в топкий дерн, вдыхая сладковатый запах слежавшейся под снегом прелой листвы.

Пруденс, запрокинув голову, смеялась от счастья, Себастьян закружил ее, его глаза сверкали озорством и весельем.

Они вошли в мерцающий золотистый полумрак соснового леса. Пруденс обессиленно повалилась на мягкий мох. Тихий плеск волны о скалу привлек ее внимание. Она проползла на коленях вперед и, раздвинув колючий полог, заглянула вниз.

Пруденс была очень удивлена, обнаружив, что они лежат на крутом берегу реки, с которого открывался захватывающий вид на раскинувшуюся внизу деревню. Река неспешно несла свои воды мимо сонных коттеджей, мерцая серебром на солнце. Голубоватый дымок поднимался из каменных труб.

— Себастьян! — воскликнула она, когда его ловкие руки забрались ей под юбки.

— А, дорогая?

Язык увлажнил чувствительную кожу под ее коленом.

— Ты не должен этого делать. Деревня прямо внизу.

— Здесь мы в полном уединении. Просто постарайся не вскрикивать так громко, как прошлой ночью, когда… — Он замолчал, запечатлев поцелуй на молочно-белой коже ее бедра.

Жар залил ей затылок и зажег румянцем щеки.

— Бог мой, да у тебя просто склонность заниматься любовью в многолюдных местах!

— Чепуха. Правда был один случай на осевшей оркестровой площадке в Воксхолл-Гарденс…

Пруденс ударила его ногой прямо в ребра. Он прижался грудью к ее спине и легонько укусил за шею.

— У тебя что, нет ни капли жалости к бедному насильнику?

Его насмешливые слова сняли напряжение ее тела, и Пруденс откинула голову назад, уступая настойчивости его жадных губ и страстному призыву своей плоти, увлажнившейся от желания под восхитительной лаской его дерзких пальцев.

Дробный топот копыт по дороге внизу донесся до влюбленной пары, и Пруденс приняла его вначале за сумасшедшее биение своего пульса. Но Себастьян выпрямился и приподнял мохнатую ветку.

Она ощутила болезненный укол в сердце, когда увидела лаэрда Киллиана Мак-Кея, въезжавшего в деревню, облаченного в полное великолепие шотландского костюма. Он ровно держался в седле, его широкие плечи были гордо расправлены, но Пруденс понимала, каких усилий это, должно быть, стоило его больным суставам. Украдкой бросив встревоженный взгляд на Себастьяна, она увидела, что рот его презрительно скривился, а глаза — непроницаемы и холодны.

Они молча наблюдали, как оживала деревня. Двери коттеджей распахивались. В открытых настежь окнах появились улыбающиеся лица женщин. Тоненький смех зазвенел в воздухе. Из каждого коттеджа на улицу выбежали дети и стайкой бросились к Мак-Кею. Они приплясывали вокруг его мерина, подняв кверху лица, оглаживая маленькими ручками атласный круп коня.

Ни один ребенок не остался без угощения. Радостно поблескивая глазенками, каждый удерживал в ладошках горсть засахаренных орехов. Эти ребятишки выглядели не так, как дети в деревне Джейми. Щечки их были пухленькими и румяными, ноги обуты в башмаки на толстой подошве. Пруденс подозревала, что благополучие жителей этой деревни было результатом щедрости их лаэрда.

  134