Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
40 
— Детка? — голос Джейми стал удивительнодобрым.
Девушка подняла голову, часто заморгав, чтобы прогнать подступившие слезы. Он склонил голову набок, с любопытством рассматривая ее.
— Тогда, в хижине, Тайни не понял, что Себастьян нашел в тебе. Ты не совсем в его вкусе, если ты понимаешь, что я имею в виду. Но теперь, кажется, я понимаю. Ты не так уж плоха. Я сначала подумал, что это на тебе он собирается жениться. Это был бы разумный способ обеспечить тем самым твое молчание.
Пруденс задумалась над сказанным. Джейми поерзал на подоконнике.
— Послушай, девушка, будь начеку, когда он поблизости.
Она встала, уронив подушку на пол.
— Почему?
— Ты не знаешь, что говорят о любопытстве и котах?
Джейми провел большим пальцем по горлу.
Пруденс взглянула на своего кота, который терся о ее ноги. Когда же она снова подняла голову, подоконник был пуст, а Джейми бесшумно убегал по лужайке. Девушка долгое время стояла у окна, глядя в темноту бархатной ночи и дрожа под теплым ночным ветерком.
ГЛАВА 9
Раздался тихий стук в окно. Пруденс замерла в кровати, затаив дыхание. Тук. Тук. Девушка сжала край одеяла пальцами, раздумывая над мудростью решения натянуть его на голову. «Пожалуйста, только не Джейми! — молча молила она. — Два визита за одну неделю — это много». Стук прекратился. Девушка повернулась на бок, надеясь, что это ей приснилось.
Град камешков ударил в окно, отчего стекла зазвенели. Затем последовало приглушенное ругательство. Пруденс соскочила с кровати, на цыпочках подошла к окну и выглянула в парк, осторожно раздвинув портьеры.
Темная фигура стояла на лужайке под окном в потоке лунного света.
«Но тише! Что за свет блеснул в окне? О, там восток! А Пруденс — это солнце!»
Девушка нырнула за портьеры. Ей, должно быть, это снится, думала она. Как иначе могло случиться, что разбойник с гор стоял под ее окном и, нещадно перевирая, декламировал Шекспира?
«Встань, солнце ясное! Убей луну-завистницу!»…
Пруденс снова выглянула в окно. Театральный шепот Себастьяна был достаточно громким, чтобы разбудить покойных мужей Триции, спящих в фамильных склепах.
— Шшш! Ты сошел с ума, Себастьян! Еще одно слово, и я разбужу тетю.
Укоризненный взгляд, который он бросил на нее, устыдил бы даже отпетого головореза. У Пруденс перехватило дыхание. Она забыла, как ослепительно он выглядел во всем своем шотландском одеянии. Юбка с поясом гармонировала с черно-зеленым пледом, сколотым на плече серебряной брошью.
Пруденс нахмурилась, когда первое впечатление от его внешнего вида померкло.
— Что ты здесь делаешь? Ты ведь должен быть в Эдинбурге.
Себастьян насмешливо поклонился и едва не упал в траву.
— Я остановился в Лондоне, чтобы засвидетельствовать свое почтение королю Георгу.
Пруденс распахнула окно и высунулась наружу.
— Сейчас не время для шуток. Как поступит Триция, если обнаружит тебя на лужайке одетого подобным образом? Что сделает сэр Арло?
— Возможно, подстрелит меня еще раз.
Руки Пруденс, готовые, не медля, захлопнуть обе створки окна, застыли. Во рту у нее пересохло. Это могла быть ловушка. Она единственная в «Липовой аллее», кто знает его истинное лицо. Предостережение Джейми не выходило у нее из головы. Она будет дурой, если выйдет к нему в темноту ночи.
Девушка высунулась из окна, намереваясь прогнать его. Словно понимая ее опасения и тревоги, Себастьян вымученно улыбнулся и произнес:
— Ты нужна мне, Пруденс.
Не раздумывая больше ни секунды, она набросила халат и побежала к двери.
Пруденс неслась по росистой лужайке, не замечая, что полы промокшего халата облепили ее ноги. Она налетела на низкую живую изгородь и молча отругала себя за то, что забыла очки. Чепец съезжал на глаза. Завернув за угол дома, она в нерешительности остановилась. Лужайка под ее окном была пуста. В лунном свете она увидела лишь примятую ногами Себастьяна траву.
«Должно быть, это сон, — подумала Пруденс, — и если я гляну на себя, то, возможно, обнаружу, что обнажена».
Пруденс осмелилась бросить взгляд вниз. Но, нет. Складки халата по-прежнему уютно окутывали ее. Девушка чувствовала, как от холодной росы застыли ноги.
Приглушенное ворчание подтолкнуло ее вперед. Себастьян прислонился к железной решетке. Его руки были скрещены на груди, поза небрежна. Распущенные волосы лениво перебирал ночной ветерок. Мягкий свет новой луны серебрил рыжевато-каштановые пряди.
40 
