57 
— Что ж, мое семейство ждут трудные испытания.
В толпе послышались смешки.
— Я не уверена, что мои сыновья знают о своем предназначении и новом статусе будущих премьер-министров, но я непременно сообщу им об этом. Может, декан будет более снисходительным, зная, что он пестует будущее Англии.
Смешки зазвучали громче, кое-где раздались аплодисменты.
Элизабет кожей ощущала предостерегающие волны неодобрения, исходившие от отца и мужа. А может, это был просто жар, излучаемый горящими свечами? Ей следовало сказать, каким прекрасным премьер-министром будет Эдвард и какое огромное наслаждение доставляло ей быть верной помощницей мужа в его делах. Но она не могла этого сделать.
— Благодарю вас за вашу поддержку и за ваши щедрые пожертвования.
Пальцы Эдварда в белой шелковой перчатке больно сомкнулись на ее правой руке. Пальцы отца, такие же холодные, даже сквозь перчатку, сжали ее левую руку. Правая рука матери, она знала из опыта, даже не глядя в их сторону, покоилась в левой руке Эндрю, демонстрируя единение семьи для окружающих.
Интересно, что бы сказали избиратели, если бы узнали, что их уважаемый канцлер казначейства хладнокровно зачал детей, дабы угодить им? Она задалась вопросом: а не зачали ли ее родители с той же целью? И ни секунды не сомневалась, что именно так оно и было.
Выпрямившись, Элизабет вдруг поняла, что впервые сделала реверанс перед толпой, не боясь наступить на подол собственного платья. Чувство удовлетворения, которое доставила ей эта мысль, улетучилось под пристальным взглядом бирюзовых глаз.
Жуткая паника охватила ее. Паника… и воспоминание о жестком кожаном фаллосе, который сжимали сильные загорелые пальцы.
И тут Элизабет сделала то, чего всегда больше всего боялась, — она пошатнулась. И цепь рук тут же разорвалась. Премьер-министр ступил вниз с помоста, чтобы пожимать руки аплодирующим избирателям, а Эдвард тем временем скромно и ненавязчиво поддерживал Элизабет. Ее неловкость была так хорошо замаскирована, что никто ничего не заметил, кроме отца, мужа и лорда Сафира.
— С вами все в порядке, Элизабет? — Голос Эдварда звучал тепло и заботливо, а глаза стали цвета внезапно замерзшей Темзы.
Элизабет отступила в сторону.
— Спасибо, все хорошо, Эдвард. Пожалуйста, не забывайте о ваших избирателях.
Он улыбнулся:
— Хорошо, не буду.
Музыканты позади нее нетерпеливо зашевелились, им хотелось поскорее начать играть и покончить с этим вечером. Того же хотела и Элизабет. Придерживая подол платья, она спустилась с небольшой деревянной платформы. Лорда Сафира нигде не было видно. А может, ей просто привиделось?
— Я ожидал от вас большего, Элизабет.
Элизабет резко обернулась.
Рамиэль стоял так близко, что ее грудь почти задевала лацканы черного пиджака его вечернего костюма. Огонь пробежал по ее жилам.
— Что вы здесь делаете?
Жаркое дыхание коснулось ее исказившегося лица. Смуглое лицо, склонившееся над ней, было в тени, над золотистыми волосами сиял ореол света.
— Я пришел за вами.
У Элизабет перехватило дыхание. Сегодня утром он заявил, что вот уже шесть дней у него не было женщины. На какую-то секунду это прозвучало как… Чепуха! Ее собственный муж отказал ей.
— Я полагаю, вы получили мой пакет. В любом случае, если книга повреждена, я буду счастлива возместить ее стоимость.
Бирюзовые глаза были так же тверды, как камень, чей цвет они позаимствовали.
— Что вы сделали с вашим мужем?
Он не мог знать, что произошло между ней и Эдвардом сегодня утром. Никто не знал о ее унижении, кроме нее самой… и мужа.
Элизабет холодно поджала губы.
— Что вы имеете в виду?
— Вы покинули мой дом, охваченная похотью, и обратились к мужу, чтобы утолить свое желание. Как далеко вы зашли, прежде чем он отверг вас?
— Откуда вы знаете, что мой муж отверг меня, лорд Сафир?
— Я прочел вашу записку, Элизабет.
Эдвард произносил ее имя со сдержанной учтивостью. Ребекка — с холодной властностью. Рамиэль произнес его так, словно между ними уже давно существовала физическая близость.
— Я не давала вам разрешения обращаться ко мне по имени. — На ее глазах выступили слезы. — Я не допущу фамильярности.
— Я никогда не обращался с вами фамильярно.
Она смахнула слезу и прямо заглянула в его бирюзовые глаза.
— А как назвать то, что вы преследуете меня вопросами о сексуальном поведении моего мужа?
57 
