3 
– Угу. Что ж, это просто позор – выбрасывать хорошую выпивку. – Поболтав виски, он плеснул его в глаза Ремо, а бутылкой треснул по голове человека в костюме, стоявшего справа. Затем Дуг всем телом впечатался в третьего мужчину, и они вместе упали на стойку с десертом. Шоколадное суфле и роскошные французские сливки пролились высококалорийным дождем. Сцепившись друг с другом как два любовника, они прокатились по лимонному торту.
– Ужасная потеря, – пробормотал Дуг и размазал горсть клубничного джема по лицу соперника. Понимая, что эффект внезапности вот-вот пройдет, Дуг прибегнул к чрезвычайным мерам, сильно ударив коленом между ног противника. И побежал.
– Запишите это на счет Димитри! – крикнул он, пробираясь между столами и стульями. Подчиняясь внезапному импульсу, Дуг сгреб в охапку официанта, несшего нагруженный поднос, и толкнул его в сторону Ремо. Коротышка полетел пулей. Схватившись рукой за медные перила, Дуг одним прыжком достиг двери и вырвался на улицу, оставляя за собой хаос.
Он выиграл некоторое время, но скоро они опять будут у него на хвосте. И на этот раз они возьмутся за дело всерьез. Дуг отправился пешком, думая о том, почему, когда нужно, невозможно найти такси.
В этот поздний час Уитни мчалась в город по почти пустынной автостраде Лонг-Айленда. Самолет из Парижа, на котором она прилетела, приземлился в аэропорту Кеннеди с часовым опозданием. Двухнедельная поездка в Париж была ее подарком самой себе за то, что она наконец набралась мужества разорвать помолвку с Тэдом Карлайзом IV.
Не важно, как к этому отнеслись ее родители, но она просто не смогла бы выйти замуж за человека, для которого самое важное, чтобы у него носки и галстуки были одного цвета.
Обогнав медленно ползущую впереди машину, Уитни начала вторить скрежещущим звукам последнего хита Спрингстина. Радио Уитни включила так громко, что музыка из открытого окна машины, наверное, доносилась до города. Уитни была весьма привлекательной двадцативосьмилетней женщиной. Ее собственная карьера была достаточно успешной, но она знала, что у ее семьи хватит денег на тот случай, если дела пойдут неважно. Уитни привыкла к богатству и почтительному отношению. Ей никогда не нужно было ничего просить, все просто приходило само. Сейчас она радовалась тому, что поздно ночью может свободно попасть в один из самых шикарных клубов Нью-Йорка и найти там массу знакомых.
Уитни не смущало, что ее могут там сфотографировать или что газеты станут гадать', каким будет ее следующий возмутительный поступок. Чтобы как-то успокоить расстроенного отца, она с наивностью ребенка говорила ему, что совершает такие поступки не специально, просто у нее такая натура.
Она любила быстрые машины, старые фильмы и итальянскую обувь.
В данный момент Уитни размышляла о том, следует ли ей отправиться домой или же заскочить в «Элен» и посмотреть, что там произошло за последние две недели. Она не ощущала разницы временных поясов, единственное чувство, которое она испытывала, – легкая скука. Нет, пожалуй, приличная скука, подумав, решила она. Уитни едва не задыхалась от этой скуки. Вопрос заключался в том, как с ней бороться.
Уитни создали недавно заработанные деньги – и большие деньги. Она выросла с ощущением, что весь мир находится в пределах ее досягаемости, но ей не всегда хотелось протянуть руку. В чем тут дело? – гадала она. В чем – она ненавидела это слово – смысл жизни? Круг ее друзей был широким и для постороннего мог показаться слишком разнообразным. Но она была изнутри этого круга и видела, что эти богатые, с изысканными манерами, изнеженные молодые люди похожи один на другого, как близнецы. Где же найти что-то такое, что может взволновать? Это хорошее слово, подумалось ей. «Волнение» – это слово, с которым проще иметь дело, чем со «смыслом жизни». Поездка на Арубу не могла взволновать, ведь все, что нужно для этого сделать, снять телефонную трубку.
Ее две недели в Париже прошли тихо и спокойно. И без особых событий. Ничего не случилось. Может быть, в этом и заключалось главное затруднение. Уитни хотела чего-то, чего нельзя оплатить по чеку или кредитной карточке. Она жаждала действий. Но в то же время Уитни знала себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что в таком настроении она может быть опасной.
Но сейчас ей не хотелось в одиночестве ехать домой, да еще с вещами – заднее сиденье и багажник ее маленького «мерседеса» были забиты багажом. И в то же время ей не очень хотелось в клуб, битком набитый знакомыми. Уитни жаждала чего-то нового, чего-то необычного. Она могла заехать в какой-нибудь новый клуб, которые так неожиданно возникают. Если бы ей там понравилось, она могла немного выпить и поговорить, а потом бы сказала пару слов где нужно и клуб стал бы самым модным местом на Манхэттене. Тот факт, что она обладает подобной властью, ее совсем не удивлял и даже не особенно радовал. Просто ее жизнь была такова.
3 
