Когда они стали взбираться по крутому склону, она споткнулась и упала лицом вниз. Сплюнув песок, она отрезала:
— Я мирилась с этим достаточно долго! Ты должен развязать меня, иначе я не смогу поддерживать такой темп. По крайней мере, освободи хотя бы одну из моих рук! Мне необходимы две, чтобы создавать иллюзии. Ридстром, я не могу продолжать идти таким образом.
Он зажал перед ее металлического бюстье и рывком дернул ее вверх.
— Оморт придет за мной! Тебе никогда не сойдет это с рук!
— Еще одно слово, и я заткну тебе рот.
Несмотря на его предупреждение, она продолжила:
— И Лотэр будет сожжен дотла… — Она замолчала, когда он оторвал еще один кусок от своей туники. — Ридстром, я буду молча…
Он обернул ткань вокруг ее головы, связав в свободный узел, только чтобы помешать ей говорить:
— Язнаю.
В течение следующего часа они прошли гораздо больше. Он чувствовал ее сердитый взгляд, буравящий его спину, но не желал слышать ее жалобы и требования.
Наконец он оглянулся на нее. Она сильно отстала, передвижение пешком брало свое. Она загорела, ноги были в крови, колени исцарапаны. Ее попка, вероятно, все еще горела.
Он хотел ощущать только удовлетворение от ее страданий — и не мог. Это шло вразрез с его инстинктом.
Будь проклята эта Чародейка. Настолько меня изменила. Он бросил на нее злой взгляд через плечо.
Она выпрямилась с надменным выражением лица… прежде чем споткнуться еще раз. Хотя он мог бы продолжать идти и дальше несколько дней подряд, но, очевидно, придется остановиться на ночь из-за нее.
Когда он нашел пресноводное озеро в защищенном ответвлении каньона, он бросил пакет у берега и присел на корточки, чтобы распаковать содержимое: маленькая бутылка вина, хлеб, курица, сыр, нож и кремний, спальные мешки.
Сабина в облегчении упала сначала на колени, затем переместилась на бедра.
После того, как демон развел огонь и съел свою часть еды, он наклонился, чтобы сдернуть ее кляп.
Она несколько раз сглотнула, подвигав челюстью:
— Действительно ли это настолько сладко, как ты надеялся? — спросила она. — Твоя месть?
— Будет. Мы только начинаем, принцесса. Будет аналог всему, что ты делала мне. Три ночи ты приходила в мою камеру и мучила меня.
— Не три ночи. Ты понятия не имеешь, что бы я сделала в ту ночь, когда ты был ранен. Если бы меня не призвали ко двору, то, возможно, изгнали бы после.
— Можно подумать, прежде ты не мучила меня?
Когда он поднес к ее губам кусочек курицы, она отвернулась:
— Ты знаешь, что я не ем мясо.
— Ты знала, что я — ем.
— Я не буду есть это.
— Проголодаешься — будешь. — Он покончил с едой, затем стал раскладывать спальные мешки под голым деревом около огня, который развел.
— Мне нужно, чтобы ты освободил мои руки, и я смогла бы умыться. — Она изогнулась, чтобы посмотреть на свою попку. — Мне кажется, семя демона попало на меня.
Он указал подбородком в сторону озера:
— Вода там.
— И что, по-твоему, я сделаю связанными руками?
— Попросишь, чтобы я искупал тебя.
В ответ она лишь впилась в него взглядом. Он отстегнул меч, снял одежду и нырнул глубоко в воду с низкого выступа. Вода была прохладная и успокоила его избитое тело.
Он вынырнул и заметил ее медленное движение по скользкому краю скалы чуть выше того выступа, с которого он прыгнул. Как раз в то самое время, когда он собрался указать ей на песчаный берег, чтобы она шла туда, Сабина внезапно соскользнула и шлепнулась в воду. В одно мгновение она исчезла. Ее руки связаны за спиной, а металл, словно якорь, потянет ее ко дну.
На него нахлынула паника, и он нырнул за ней.
Глава 23
— Что ты собираешься предпринять насчет моей сестры? — требовательно спросила Ланте у Оморта. Только ее беспокойство о Сабине придавало ей смелости в общении с монстром, сидящем перед ней.
Он даже, казалось, перестал быть человеком — только воплощением чистейшей ярости. Хеттия, опустив голову, стояла на коленях у подножья его трона и, не переставая, дрожала, словно от холода.
За прошедшие несколько часов он убивал снова и снова: Инфернов, призраков, даже демонов ярости, которых насильно забирали из их городов.
Но ничто не могло успокоить его. Тела с безжизненными глазами и обвисшими конечностями кучей лежали вокруг колодца на окровавленном брезенте. Зловоние и мухи были невыносимы.